– Скажите, это же оригинал? Я ничего не путаю?

– Вы совершенно правы. – Араб поворачивается к картине. – Что думаете?

– Думаю, что северное возрождение очень долго и очень незаслуженно оставалось в забытье. А между тем они столько всего придумали! – когда меня несет, я не всегда это замечаю.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как же… Прием с зеркалом, объем, потрясающая перспектива с эффектом присутствия. Помните, как у ван Эйка? А Брейгель? Зашифрованные знаки… – возбужденно рассказываю я, то и дело взмахивая руками. – Как хорошо, что сюрреализм актуализировал Босха, правда? – оборачиваюсь и… натыкаюсь на изумленный взгляд мужа, стоящего рядом с арабом. Аллах, я что-то не то наговорила? Неуверенно улыбнувшись, семеню, чтобы встать рядом с Назаром.

– Извините, я, кажется, много болтаю.

– Вам не за что извиняться. Что может быть приятнее беседы с умной и красивой женщиной? Назар, ваша жена – настоящее сокровище. Вам очень повезло, друг мой. – Чтобы моему мужу было понятно, араб переходит на английский. Назар почтительно склоняет голову. Чуть набок и вниз.

– Спасибо, Джасир.

Дедушка улыбается нам напоследок и уходит.

– Надеюсь, я не сделала ничего такого? – нервничаю, шагая вслед за мужем.

– Ты сделала невозможное, Лала, – качает тот головой. – Я как только ни окучивал этого вредного старикана. Кто ж знал, что мне просто надо было жениться, чтобы ему понравиться?

– Хм… Ты забыл добавить «на тебе».

– На тебе, да. – Звягинцев даже не пытается спорить, напротив, его взгляд затуманивается теплом и искренним восхищением. – В тебе полным-полно сюрпризов. Арабский, Ла-ла-ла? Босх? Ван Эйк?

В ответ я молча пожимаю плечами. Не потому что мне нечего добавить к сказанному, просто не хочу спугнуть ощущение радости, теплом омывающее меня, несмотря даже на то, что Назар опять назвал меня тем глупым прозвищем.

В машине тоже по большей части молчу. Звягинцев, как всегда, висит на телефоне. Я смотрю в окно. Дальше все стандартно. Контроли, потрясающий масштабами аэропорт и…

– Свой борт? – вздергиваю бровь, озираясь по сторонам. – А что не так с бизнес-классом?

– Я не экономлю на своей женщине.

– Потому что экономишь на здравом смысле? – закатываю глаза. Назар фыркает. И опять смеется, подталкивая меня дальше по салону.

ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

Для разговоров двух глухонемых нужен свет,

А мне нужно твое «да» вместо «нет»…

«Сам все знаю» Каспийский груз, Ганселло

Назар

– Вы только посмотрите, кто вернулся! – заглядывает в зал Ольга. – Как слетал?

– Привет, – открыто улыбаюсь, отодвигая от себя документы. – Ничего. Я прям из аэропорта сюда, только Лалу домой забросил.

Оля приближается ко мне танцующей походкой. На ней строгий костюм по фигуре и темная помада. Когда не надо репетировать с девочками программу, она всегда выглядит официально и холодно, пряча за этим образом, как за ширмой, свою уязвимость. С подчиненными Ольга держится на расстоянии, из-за чего ее не очень-то любят в собственном же коллективе. Но на эту территорию я не лезу. Если ей так комфортнее – пусть. Сам я знаю ее как облупленную, именно поэтому у меня нет человека ближе.

– Выглядишь уставшим. – Оля заходит за спину, касается ладонями плеч и начинает довольно профессионально разминать мне шею, как делала до этого десятки, а может, и сотни раз. – Все соки из тебя арабы выпили? – усмехается в ухо. И все привычно, да, все как всегда, но я, блин, дергаюсь! Уж не знаю, что со мной сделала Ла-ла-ла, каким опоила зельем, но меня будто током бьет, стоит Ольке вот так приблизиться.

– Да нет. Нормально. – Посмеиваясь, стряхиваю чужие руки, а то мало ли, как работает приворот. – У меня помимо арабов было кому нервы мотать.

– Ты сейчас про свою жену?

– Ага. Про мою ведьму…

– Я предупреждала, что ничем хорошим твоя свадьба не кончится. Зачем тебе было жениться на этой избалованной девахе? Я не понимаю, Назар!

Ну, еще бы. Своих мотивов я никому не объяснял. Да и неважно теперь, с чего все у нас с Лалой начиналось. Важно, как сделать так, чтоб оно не закончилось. И, кажется, я пока на верном пути. Усмехаюсь. Закрываю глаза и мысленно возвращаюсь в недавнее прошлое.

Мне понравилось, что Лала не оценила моих усилий. Вот такой вот парадокс. Я старался, я искал нам отдельный борт и прилично на него потратился, лишь бы только ее порадовать. Но на самом деле чистый и незамутненный кайф испытал я сам, когда она, вместо того, чтобы броситься мне на шею от счастья, обвинила в отсутствии здравого смысла и излишнем транжирстве. Меня ж всю жизнь разводили на бабки, а тут… Я и сам был бы рад весь мир к ее ногам бросить, а ей как будто вообще ничего материального от меня не надо. И так меня осознание этого пробрало, что я опять на Лалку набросился при первой же возможности.

Что бы там моя женушка не говорила, в личном самолете есть одно несомненное преимущество. Уединенность. Стоило нам взлететь, я расстегнул ремни и утащил Лалу в спальню. Уже понимая, что мой напор манит ее точно так же, как и пугает, в тот раз я постарался немного его смягчить. Обвел лицо пальцами, пока она испуганно на меня таращилась, мягко коснулся губ. Поцеловал, вглядываясь в ее бездонные круглые от накатывающих эмоций глаза, и до того меня в ответ накрыло, что я чуть там не скончался. Я тридцать четыре года прожил, и знать не знал, что поцелуи могут приносить такое атомное удовольствие. Одни только поцелуи…

Скатился с нее, лег на бок. Удерживая ее взгляд, соединил кончики наших пальцев… И лежал, абсолютно без кожи, не без усилия содрав с себя всю годами накапливаемую броню, чтобы позволить ей насытить свой интерес. Целуя ее в губы, время от времени проникая языком, раскрывая, ласково покусывая и посасывая, пока Лалкин взгляд не затуманился плотной пеленой чувственности. И потом только ее коснулся. Сначала через одежду, потом – пробравшись пальцами под… Уже не встречая совершенно никакого сопротивления. Лишь покорность. И такое доверие, что у меня от страха его предать все внутри будто