королевской казны. Во-вторых, рамки штата ведомств и служб, за редким исключением, появляются только в тех указах, которые предписывают их сокращение, так что реальное число служителей всегда превосходит фигурирующие в указах цифры. «Хартии» ведомств, фиксирующие их оформление, не всегда содержат данные о штате, а реальная численность выявляется по количеству присягнувших данному указу должностных лиц в момент его издания. Наконец, частые повторения одинаковых численных параметров отдельных служб свидетельствуют не столько об их нарушениях, сколько о закреплении некой «освященной временем традиции» как важного показателя стабилизации штата ведомств.

Начать уместнее с самого многочисленного по составу учреждения — с Парламента, на примере которого нагляднее всего проступают механизмы формирования численности верховных ведомств короны Франции. Первое, что обращает на себя внимание, весьма красноречиво: численность Парламента в сто человек четко названа была в королевских указах достаточно поздно — лишь в ордонансе Людовика XI от 16 сентября 1461 г.[318] Однако она не только стала общим местом в общественной полемике задолго до этой даты, но и явилась фундаментом самоидентификации парламентариев, в том числе в их апелляции к образу римского Сената[319].

Тут мы сталкиваемся с двумя фундаментальными принципами формирования штатов верховных ведомств. Первый состоит в символическом значении, заключенном для средневекового человека в цифрах. Скажем, численность пэров Франции (12), никак не связанная с реальным количеством носителей этого ранга в XIV–XV вв., явно апеллировала к библейской традиции 12 апостолов, к легендам о Карле Великом или рыцарях Круглого стола[320]. Цельные, символические и ассоциативные числа несли важную смысловую нагрузку. В этом контексте состав Парламента в 100 человек призван был обозначить высокий статус верховной судебной палаты. Второй принцип состоял в закреплении post factum реальной численности того или иного ведомства: королевские указы не столько вводили новые должности, сколько легитимировали стихийно сложившееся число служителей.

Парламент достиг этой величины не сразу. Появление внутри Королевской курии специализированного «Совета в Парламенте» не предполагало на первых порах фиксированного штата. Однако вскоре возникла тенденция закрепить в его составе профессионалов и очистить от ставших посторонними лиц. Ордонанс от 6 апреля 1287 г. удалил из Парламента представителей высшего духовенства, ордонанс от 22 апреля 1291 г. — бальи и сенешалей, в 1296 г. — всех тех, «кто не знает законов». Цели власти были заявлены позднее, в ордонансе от 3 декабря 1319 г., исключавшем из его состава всех прелатов: «Король желает иметь в Парламенте людей, которые смогут там постоянно работать, не уезжая и не отвлекаясь на другие дела»[321]. Поначалу изменения состава верховного суда не оговаривали числа тех, кто в нем оставлен. Лишь в правление Филиппа Красивого указом от 1302 г. была зафиксирована численность «Совета в Парламенте»[322]. В нем появляются председатели суда в лице знати: в тексте названы в качестве президентов Парламента конкретные прелаты и бароны: герцог Бургундский, коннетабль Франции, архиепископ Нарбоннский, епископы Парижский и Теруаннский, а также иные «прелаты и графы», которые «смогут и будут присутствовать в Парламенте»[323].

Хотя участие знати в заседаниях Парламента повышало статус верховного суда и демонстрировало его генетическую связь с Королевской курией, она не имела решающего голоса при вынесении приговоров и численно уступала советникам-юристам. Поэтому вскоре присутствие пэров и знати на заседаниях Парламента было вызвано только одним обстоятельством — рассмотрением в верховном суде дел представителей самой знати, требовавшем «суда равных»[324].

С этих первых ордонансов рубежа XIII–XIV вв. и вплоть до указа от 1463 г. больше ни разу в его составе не упоминались представители знати, если только они не являлись членами Королевского совета. Изучение вопроса об участии в работе верховного суда знатных церковных и светских лиц на материале регистров первой трети XV в. показало, что оно не отличалось регулярностью, а реакция членов Парламента на их присутствие не была однозначной. Если эти лица участвовали в обсуждении важных дел, то это приветствовалось или не вызывало раздражения ввиду неравного соотношения числа голосов пришлых и постоянных участников обсуждения; диаметрально противоположной выглядела реакция на попытки давления на Парламент с позиции силы и статуса[325]. Так сеньориальный элемент неуклонно вытеснялся из состава Парламента по мере его профессионализации и оформления корпоративной организации верховного суда Франции[326].

А теперь обратимся собственно к штату данного учреждения. Хотя по ордонансу от 1278 г. можно предположить, что внутри него уже наметились три подразделения: Верховная палата (собственно Парламент, выносящий приговоры), Следственная палата (готовит материалы к судебным слушаниям) и Палата прошений, — в первом указе о составе и численности Парламента от 1302 г. служители не были закреплены за ними. Вернее, право распределять служителей по первым двум палатам целиком находилось в ведении президентов, упомянутых баронов и прелатов: они сами должны решать, кто будет помогать им в Совете (Верховная палата), а кто поедет с расследованиями. Но выбирать они должны из определенного указом круга лиц. И тут мы сталкиваемся с еще одной важной особенностью формирования штата ведомств и служб. На первом этапе существует не определенное число должностей, на которые назначаются их исполнители, а перечислены имена тех, кто включен в состав Парламента. Причем перечисление строится по «социальному» принципу: сначала названы «рыцари и миряне» (19 имен), затем лица духовного звания (16 имен)[327]. Лишь Палата прошений имеет фиксированный штат служителей: четверо мэтров (двое клириков и двое мирян) и два нотария-секретаря[328]. Таким образом, численность Парламента по ордонансу 1302 г. складывалась из, по меньшей мере, двоих президентов (прелата и барона), 35 советников двух палат, четырех мэтров прошений и нескольких секретарей (больше двух) — всего примерно около 50 человек.

В дальнейшем происходит постепенный рост численности верховного суда и, главное, фиксируется номенклатура должностей. По ордонансу от 3 декабря 1319 г. помимо одного-двух баронов в качестве президентов, наряду с канцлером Франции и аббатом Сен-Дени, в состав Парламента входят 20 членов Верховной палаты (8 клириков и 12 мирян), 40 членов Следственной палаты, которая делится на 16 судей (jugeurs) (по восемь клириков и мирян) и 24 докладчика (rapporteurs), а также все те же четыре мэтра прошений — всего 68 человек, не считая секретарей и других вспомогательных служб[329].

Структура и количественный состав Парламента получили закрепление в ордонансе от 11 марта 1345 г., ставшем его «хартией»: в нем была определена номенклатура должностей всех палат[330]. Итак, отныне и надолго Парламент состоит из троих президентов, 30 членов Верховной палаты (по 15 клириков и мирян), 40 членов Следственной палаты (24 клирика и 16 мирян), не делящихся больше на судей и докладчиков, и восьмерых членов Палаты прошений (пятерых клириков и троих