кожа эта теперь свисала неопрятным лоскутом рядом с большим пальцем. Рана кровоточила на удивление сильно и болела, как ни иронично, сильнее, чем пробитая рука. А может, совсем не иронично? Пробитой рукой он не двигал, а вот разодранной еще пытался.

Потому что ему нужна была помощь. Романа злило то, что придется признаться в собственной слабости, но уж лучше так, чем получить премию Дарвина за самую тупую смерть в истории Малахитового Леса. Надо позвонить… В поселок позвонить, конечно, все очевидно. Пусть пришлют за ним врачей, он даже не обязан будет объяснять им, что случилось, пусть они сами придумывают версии и распространяют сплетни, лишь бы помогли. Роман опасался, что, если так пойдет и дальше, он просто потеряет сознание от боли. А ночи в лесу холодные… можно и насмерть замерзнуть.

Роман кое-как поднялся, добрел, пошатываясь, до оставленной сумки. Можно только радоваться, что телефон он оставил на земле – с его везением аппарат непременно бы разбился при падении! Впрочем, радость эта, и без того сомнительная, была недолгой. Очень скоро выяснилось, что фронтальная камера, залитая кровью, не распознает лицо владельца и блокировку снять не может. Да и сенсорный экран не спешит отзываться на прикосновения пальцев с содранной кожей. Добраться до панели вызова никак не получалось, а Роман еще и видел, что связь в лесу совсем слабая. Чудо, что вообще есть!

Нужно было возвращаться самому. Остановить кровь, если получится, и побыстрее идти обратно. Вот только… Финальным сюрпризом этого паршивого дня стало пугающее открытие: он понятия не имел, в какой стороне находится то самое «обратно». Эту часть леса Роман знал чуть хуже, чем остальные, сюда он добирался реже. Если бы он спустился с дерева нормально, он бы без труда нашел нужное направление. Но он спустился далеко не нормально, он крепко приложился головой, а нарастающая боль и потеря крови еще больше ослабляли. Роман понимал, что глупо поддаваться гневу или тратить время на самокритику, ни к чему хорошему это не приведет. Но успокоиться и действовать правильно все равно не получалось.

Через череду тяжелых мыслей пробилась новая, особенно острая, и Роман невольно рассмеялся, несмотря на всю серьезность ситуации. Надо же… Алла была права! Во всем вроде как ошиблась, а главное сдуру угадала. Нет, он пока не осуществил ее мечту и не сдох в одиночестве, хотя возможность такого исхода еще остается. Но он это одиночество осознал – особенно остро и впервые за много лет.

Никому не было дела до того, где Градов сейчас. Никто не заметил, что его весь день нет, всем на это плевать. Никто не захочет ему помочь… Разве что Лев, но брат будет думать не о Романе, а о том, как он сам чертовски хорош в роли спасителя. И даже это проверить не получится, потому что Лев укатил из Малахитового Леса на выходные, его не будет ни сегодня, ни завтра.

Так что можно рассчитывать только на помощь тех, кому это положено по долгу службы. Но их еще нужно вызвать, а с этим беда. Придется кое-как доползти до поселка, потому что единственный человек, который хочет спасти Романа Градова, – он сам.

Направление предстояло выбрать наугад. Если он двинется в правильную сторону, с его нынешней скоростью он будет в поселке где-то через полчаса. А вот если повернет не туда… Что ж, опечалятся немногие, ему же будет все равно. У сильной боли имелся всего один плюс: она притупляла мысли, заглушала сомнения и делала даже самый страшный финал не худшим вариантом.

Он смирился с этим, хоть как-то подготовился к будущему, когда планы снова пришлось перекраивать, потому что из-за спины у него прозвучал знакомый голос:

– Ничего себе… Вот такого я точно не ожидала!

Глава 11

Она не собиралась приходить. Тори вернулась в свой временный дом, переоделась, заварила чай, удобно устроилась с книгой в кресле у окна. Вот только читать толком не получалось, буквы плыли перед глазами, отказываясь обретать хоть какой-то смысл, она чаще смотрела не в страницы, а как раз в окно, проверяя, не возвращается ли сосед со своей затянувшейся прогулки.

Казалось бы: ей какое дело? Если бы кто-то задал ей этот вопрос, Тори не нашлась бы, что ответить. Взрослый мужик, не особо приятный и уж точно не друг ей, не отчитался, куда направляется и когда вернется. При их предыдущих встречах он неизменно злился и требовал, чтобы она рядом с ним больше не появлялась. Так что ей не следовало даже думать о нем, и все же дурное предчувствие почему-то не уходило.

Тори посопротивлялась этому предчувствию еще с полчаса, но скорее из упрямства. Она уже поняла, что отдохнуть не получится. Но и бегать за Градовым по всему поселку она не собиралась. Если он окажется в каком-нибудь клубе и Тори с облегчением бросится к нему там, какие выводы он сделает? Правильно, что она – очередная содержанка, которой слишком уж понравился его дорогой дом.

Градов мог быть где угодно. Он ведь среди владельцев этого поселка, возможно, ушел какие-то проблемы устранять. Или с братом своим бесноватым гуляет. Или с той красивой блондинкой, которая недавно к нему приходила… Правда, девица эта так громко орала и так быстро ушла, что в счастливую любовь Тори не очень-то верила. Но даже у крикливой девицы было больше поводов беспокоиться о нем, чем у соседки.

Так что в поселок Тори не пошла, она направилась в лес. У нее из памяти не шел день их последней встречи – на том дереве. Градов двигался ловко и умело, спору нет. Но ведь и Акела в той сказке однажды промахнулся… Тори это развлечение с деревьями сразу показалось неоправданно опасным. Вряд ли там могло что-то случиться, он ведь использовал страховку, но – вдруг? Да и потом, если они встретятся в лесу, это будет не так навязчиво и глупо, как в поселке. Тори сразу сказала, что ей нравится гулять, лес принадлежит всем!

Поэтому она накинула куртку и двинулась в сторону черно-зеленой стены деревьев. Сегодня, когда солнце скрылось и подул прохладный ветер, весна уже не казалась такой приветливой и беззаботной. А может, вообще не в весне дело, а в этом проклятом ощущении беды? Или просто день паршивый выдался? Скорее, второе. Тори прекрасно понимала, что день станет только хуже, когда Градов обольет ее очередным потоком презрительных взглядов и не слишком приятных намеков. Но хотя бы дурное предчувствие