который, быть может, вовсе и не терялся. Что это, как не подкуп, в надежде завоевать популярность? Дешёвый, заметим, подкуп: обладая многими миллионами, они собирают с народа по копеечке! Позор!»

Заметка подписана незамысловато, И., и думаю, я знаю, кто этот И с точкой.

Откуда у меня «Пролетарская Правда»? Мсье Пьер принёс, он купил её в киоске на вокзале. В отличие от злосчастной «Искры», «Пролетарская Правда» издаётся легально, потому продажа её не возбраняется. Нет, мсье Пьер не агитирует меня за большевиков, просто он собирает газетные отзывы о нашем предприятии, о спасательной экспедиции. И заметок, подобных «правдинской», почти нет, в основном пишут возвышенно и патетично о Великом князе и Великих княжнах, занимающихся благородным делом — спасением Героя.

Но этот И. прав, всегда был умён. Он раскусил суть, только немного ошибся — это не Papa, это я стремлюсь завоевать популярность, произвести впечатление. На родителей, на сестёр, на общество. И на Колчака. Из истории, пусть той куцей, что давалась в школе, я знал, что Николай Второй в революцию оказался одинок. Буквально в единый миг все отвернулись от него. Точнее сказать, предали. Нет, в самом деле: в Ставке, окруженной войсками, конвоем, ему, Государю и Верховному Главнокомандующему во время войны его же генералы говорят — отрекись! И он отрекся без единого выстрела. Вспомнил бы пра Николая Павловича, тот во время бунта на Сенатской площади организовал сопротивление и разбил мятежников. А Павел Петрович предпочёл смерть отречению, потому как считал, что императорам отрекаться негоже.

И потом, уже в Гражданскую, все белые военачальники тянули одеяло на себя, о монархии не особо-то и помышляя. Какая монархия, когда вся императорская фамилия дала себя перебить как куры, когда в курятник забралась лиса?

Я не дам себя убить без сопротивления, лежать, пока сестёр докалывают штыками и ждать своей очереди. Не дам. Ни себя, ни сестер, ни родителей. Никого.

Для начала я внушу Колчаку, что я — особенный. Провидец. Через Колчака это узнают и остальные. Не только через Колчака, но к Колчаку у офицеров доверия больше, чем, к примеру, к салонным говорунам. Возможностей прослыть провидцем у меня немного, одна из них — координаты «Святителя Фоки».

Дело за малым — уговорить Рокфеллера. То есть Колчака. Но, думаю, мсье Пьер его убедит, когда ознакомит с ресурсами фонда. Сто семь тысяч рублей — сумма немалая для экспедиции спасения длинною в одну навигацию. И это сейчас сто семь тысяч, деньги продолжают поступать, так что нехваток у спасателей быть не должно. Будет чем поделиться, если встретят Брусилова и Русанова, а не только Седова. И, насколько я помню, Колчак искренне предан делу изучения Севера, и всегда старался помочь сподвижникам (эк как я стараюсь перенять фразеологию тринадцатого года!). Да и благоволение Наследника дорогого стоит. Не сейчас, так в будущем. Во времена, когда для продвижения по службе нужны не только профессиональные качества, но и покровительство сильных мира сего, глупо не использовать такой козырь. Papa тоже даст знать, что благосклонно отнесется к тому, кто возглавит экспедицию, он, Papa, интересуется одиссеей Седова — дал ему аудиенцию, и денег тоже.

Я хотел было послать за моим полуденным стаканом сока, но тут вошёл Никита Сергеевич, престарелый лакей Papa:

— Его Императорское Величество Государь приглашает вас, Ваше Императорское Высочество, в малый зал приёмов!

Глава 12

8 марта 1913 года, пятница (продолжение)

Уровень Бога

Поскольку приём неофициальный, являться при параде, надевать ордена мне необязательно. Я и не надел — вернее, Papa разрешил быть без орденов. Достаточно и того, что я в мундире.

А орденов у меня много, я их получил по факту рождения. Когда рождается Наследник, за этот подвиг ему жалуют Императорский орден Святого апостола Андрея Первозванного. Высший орден империи. К этому ордену в комплекте прилагаются ордена Святого Александра Невского, Белого Орла, Святой Анны первой степени и Святого Станислава первой степени. Серьёзно, не правда ли? Вдобавок у меня есть иностранные ордена, медаль в память войны 1812 года, а последняя награда — медаль в честь трехсотлетия дома Романовых. Прекрасная коллекция. Но… Это хорошо смотрится на седовласом сановнике или генерале, а восьмилетний мальчик выглядит ряженым. Это первое.

И второе — а к чему стремиться, если по факту рождения ты получаешь всё и сразу? Обыкновенный человек как? Обыкновенный человек получает награды постепенно, сначала Станислава третьей степени, потом Анны той же третьей степени, затем Станислав — 2, Анна — 2, Владимир — 4, и так далее, и так далее. Каждый орден достаётся непросто, но и доставляет изрядную радость награжденную. А я этой радости, получается, лишён. Как в компьютерной игре: применил читкод, и мгновенно прокачался до уровня Бога. Оно, конечно, круто — уровень Бога, но только минут десять круто, а потом скучно. Во всяком случае мне.

Но раз здесь и сейчас такие порядки — приходится соответствовать. И если представляется посол, я стою вместе с Papa во всём великолепии. Стою, чтобы видели: Наследник жив, здоров, и вникает в государственные дела. А то уже пошли публикации, что меня-де эсеры бомбой подорвали. В британской прессе публикации, между прочим.

Но сегодня послов нет. Представлялись банкиры. Три десятка банкиров Москвы и Санкт-Петербурга.

Прежде с банкирами общаться мне не приходилось, да и банкиров я знал всего ничего, благодаря телевизору-интернету. Не любят светиться банкиры. Ещё карикатуры из старых журналов: толстяки во фраках и цилиндрах.

Сегодняшние тоже все во фраках, но средней упитанности, толстяков всего двое. И, в отличие от карикатур, лица у всех умные. На меня поглядываю мельком, их интересует Papa.

От имени банкиров некий Архипов произнес проникновенную верноподданническую речь, очень короткую, Papa милостиво поблагодарил, на том представление и завершилось.

Итог? А итог — миллион рублей, которые банкиры передали в память трехсотлетия дома Романовых на дела благотворения. Сразу вспомнились купцы из «Ревизора», которые с покаянием пришли к Городничему.

После представления у Papa выдалась свободная минута, и он поговорил со мной. Поинтересовался, чем я занимаюсь и во что играю.

Я ответил, что играю в солдатики вместе с Колей Деревенко. Papa беспокоится, что я мало отдыхаю, что переутомляюсь, а за этим я видел тревогу — не наступит ли очередное обострение.

Я бы и сам хотел знать. Витаминная диета это хорошо, ортезы тоже хорошо, неспешность в движениях просто замечательна, но знать бы где упасть, можно и соломки подстелить.

Или солому стелить — везде?

— Как ты, Алексей, понимаешь