— И есть такие идиоты?

— Ну, один Сорокин. А второго лично знаю. Два года подряд сюда приезжал, ученый, аж из Петербурга. Тоже скитами интересовался. Все хотел по Карагачу пройти, как этот полкан, экспедицию организовать. Дворецкий его фамилия…

— Дворецкий?

— Ну да, Михал Михалыч. Знакомый?

— Имел честь, заочно. Жалобы на меня писал…

— На нас тоже написал, — вдруг вмешалась супруга Гохмана. — Жил тут месяц, поили его, кормили. А он потом в УВД донес, будто Фридрих заодно с Сорокиным! Мол, покрывает его. Бессовестный человек!

— Только у Дворецкого денег не было даже моторку нанять, — выждав паузу после речи жены, продолжил участковый. — Хотел на одном энтузиазме, да разве на нем сейчас выедешь? Меня все сговаривал, давай, дескать, богатого Юрку раскрутим, пусть денег даст.

— А почему идиот?

— Да псих какой-то. Две недели назад прислал предписание губернатору. Ну, а тот спустил через УВД нашему начальнику. В общем, всех настращал и потребовал никого не пускать на Карагач. Кто будет копать, того ловить и сажать. Правда, неизвестно за что.

— Считай меня третьим идиотом, — сказал Рассохин. — Но у меня бумага есть, из Министерства культуры. Показать?

— Да я тебе верю! — Участковый почувствовал себя неудобно. — Потому что ты с Юркой работал, тебя помнят. У нас ведь даже прииск был, Рассошинский. Так что ты, считай, почетный гражданин.

— Ну а вообще, люди по Карагачу есть? Охотники, например?

— Говорят, есть какие-то, кержаки или бичи. Опять же про баб рассказывают.

— Не про баб, а про женщин, — строго поправила его жена.

— Ну, про женщин. Будто когда зону женскую закрывали, так многих по амнистии выпустили. Они и разбрелись по Карагачу. Мужики жаловались — в верха рыбачить не пускают…

— Бабы… женщины мужиков не пускают?

— Вроде того. Но это оперативная информация, уголовка проверяет.

— Значит, все-таки есть население?

— Нигде не зарегистрированное. Еще туристы бродят, шишкари, рыбаки — за всеми не уследишь. Сейчас любят глухие места, у кого техника есть…

Стас перебил:

— Надо пройти по Карагачу, пока вода большая. Хотя бы от Коренной Соры до Зажирной Прорвы. Пока полковник в уме был, звонил и упоминал Зажирную.

— Что, теперь без ума?

— Похоже, если велит сыну все распродать. Он мужик был прижимистый, халявщик, в общем.

— Зачем такого послали?

— Некого было! Сейчас же знаешь, проблема кадров… Ну что, пройдем до Зажирной?

— Пройти-то можно, — согласился Гохман, — только на чем? У местных буржуев просить мотор не стану. К ним на крюк попадешь — не спрыгнешь. Был бы Юрка!..

— Лодка есть?

— Этого добра навалом. У нас тут цветмет не принимают, так и лодки еще целые, и провода на столбах. Моторов нет.

— Прахов собирается скупку организовать, — вставила жена. — Скоро ложки и те унесут.

— Посмотрим, — многозначительно ухмыльнулся Фридрих. — У нас сейчас «Вихрь» — как подержанный автомобиль.

— Мотор купим.

— Другое дело! — вдохновился тот и глянул на жену. — Отпустишь, мать, в командировку с ученым?

— А я вас помню, — вдруг сказала та, глядя на Рассохина. — Вы жили на Гнилой Прорве, в поселке приискателей. В бараке.

— Жил, — признался тот. — В бараке.

— Я там в леспромхозе работала, — как-то мечтательно произнесла она и погрустнела. — Вы были такой загадочный, с бородой и трубкой… Мы даже в клубе один раз танцевали, помните? А вы нисколько не изменились.

— Жена у меня — спецконтингент, — отчего-то грустно похвалился Гохман. — Настоящая сибирячка. В общем, я — сын фашиста, жена — ссыльнопоселенка, а дочери…

— Ну хватит тебе! — оборвала его супруга, и сразу стало ясно, кто хозяин в доме. — Языком-то молоть…

— В Усть-Карагаче есть такая женщина — Евгения Алексеевна Семенова? — сразу у обоих спросил Рассохин.

Жена участкового соображала быстрее.

— Семенова? Евгения? Есть. Только она давно Меркулова.

— Которая Меркулова? — уточнил Гохман.

— Да Василия Осиповича, с Мотофлота.

— А, есть такая! У нее разве девичья фамилия — Семенова?

— А то какая же? Будто студенткой приехала и осталась.

— Верно, студенткой, — не веря своим ушам, проговорил Стас. — На практику приехала, к геологам…

— Что-то такое было, — отмахнулась она. — Говорили, Василий Осипович ее в лесу нашел, что ли. Привел и оставил. Теперь у них дети взрослые.

— Можем заскочить на Мотофлот, — видя интерес Рассохина, предложил Гохман, а сам ждал команды от жены. — Попроведовать… А потом и на Карагач. Если, конечно, ты не против.

Последние слова относились к жене.

— Поезжай, помоги человеку, — позволила она. — Не чужой…

— Если танцевали, конечно, не чужой! — с намеком засмеялся Гохман.

Жена не среагировала.

— Будешь на Гнилой, так на кладбище сходи, — велела строго. — Поправь там… Столько лет не бывали.

— Это обязательно, — серьезно заверил он. — Святое дело. Правда, говорят, и кладбище погорело…

— Поезжай, — благословила она и вдруг поцеловала мужа, тем самым выказывая на миг неожиданную нежность к нему.

— Сначала за мотором в магазин! — обрадовался тот, переодеваясь в милицейскую форму. — Потом начальству доложусь и автомат возьму. А по пути на Мотофлот заедем.

Желтый милицейский мотоцикл по виду был старее хозяина, однако же еще тарахтел.

— Это я специально жену завел, — оправдывался Гохман. — Иначе не отпустит. Я от Карагача столько беды натерпелся! Как ни поеду, без приключений не обходится. Раз вообще чуть не погиб…

Натерпевшись от буйного населения поселка, Карагач отвернулся от него, пробил себе новое русло, создав немало хлопот тому, кто намеревался попутешествовать по реке. На Мотофлоте, что был близ старого устья, никакого флота давно не было, но остался длинный, в одну улицу вдоль Чилима, поселок, который облюбовали приезжие дачники. Местного населения оставалось немного, дворов семь, разбросанных среди новеньких коттеджей, но к своему стыду участковый не знал, в котором живут Меркуловы, и сослался на то, что больно уж распространенная фамилия. Подъезжая к брусовому двухквартирнику, Рассохин испытывал ощущение, сходное с мистическим шоком: неужели все оказалось так просто? И Женя Семенова, которую не могли найти даже с помощью авиации, парашютистов, погонь, засад и сплошного прочесывания местности, вдруг явилась ниоткуда, вышла замуж, поселилась на берегу большой реки, нарожала, вырастила детей и теперь преспокойно живет, как будто бы ничего не случилось…