Заправлять кровати оказалось самым сложным. Я стелила и перестилала, не добиваясь стандартной для отеля застилки постели. А потом решила больше не тратить на это время и застелила постели как смогла. Я проветрила комнаты, подмела пол и поставила свежие цветы. Мне хотелось, чтобы гости не заметили исчезновения Марты, хотелось, чтобы Марта не переживала за то, что ей пришлось оставить постояльцев. Хотелось ей доказать, что я не бездельница, что я могу быть полезной.

Сейчас три часа дня, и я совершенно выбита из сил. Как у Марты получалось так легко все делать? Как? Она одна справлялась со всей работой в два раза быстрее, чем я вместе с Эстер.

Примостившись на открытой веранде с большой чашкой чая, я тяжело вздыхаю.

– Нужна помощь? – Габриэль как всегда подходит незаметно.

– Еще как! Скоро придут постояльцы с экскурсий, а я понятия не имею, что делать дальше. Обычно в это время я занималась своими делами, и чем обычно Марта развлекает гостей – понятия не имею.

– Ну, в этом я могу тебе помочь. – Габриэль подмигивает мне, и я опускаю взгляд. Мне неуютно и неприятно такое проявление внимания.

– Валяй, – развязно отвечаю я. Надо же как-то реабилитироваться.

– Я позову их на тарзанку. Ты как – с нами?

– А почему бы и нет? Хоть посмотрю, что это такое.

Снизу все выглядит более безобидно, чем сверху. Мы поднимаемся на огромное дерево по лестнице, приставленной к платформе, которая находится на высоте не менее десяти метров. Габриэль стоит наверху и подает руку экстремалам – самоубийцам. Мне в том числе. Он подробно объясняет, что делать, как тормозить, как отталкиваться и надевает на каждого специальное оборудование. Когда дело доходит до меня, я смотрю вниз и от головокружения чуть не падаю. Габриэль испуганно хватает меня за талию и притягивает к себе.

– Не надо, пожалуйста, не надо, – умоляю я.

– Не надо – что? Держать тебя? Ты, дуреха, чуть не свалилась. Но, если хочешь, я отпущу тебя.

Я тут же покрываюсь огромными пятнами. Может, мне все показалось? Я все придумала!

Габриэль, плохо скрывая ухмылку, пристегивает меня, и добросердечно толкает в лесную бездну. Я держусь за нечто, похожее на кольцо в трамвае, за которое, по идее надо тормозить. Но как тормозить, если ты в полнейшем оцепенении? В общем, налетаю я на следующую платформу и едва ее не разношу в щепки. Спасибо приятелю Габриэля за хорошую реакцию и мое спасение. Я психую, сама не могу понять почему, ведь никто не заставлял меня играть в подружку Тарзана. Хотя затея – полный бред. Никакого удовольствия, особенно для таких трусов, как я. Спускаюсь по второму канату, уже ведущему вниз, на землю, и сильно ушибаю ногу, но вида не подаю. Отстегиваюсь и в паршивом настроении бреду домой. За моей спиной радостные крики американцев, для . которых любое развлечение важнее всего, а еще голос Габриэля. Но разобрать его слов никак не могу. Эмоции взяли верх, и я решаю: раз уж меня считают маленькой, то и буду вести себя по-детски.

Вскоре возвращаются и наши гости. Они, к моему удивлению, в восторге от развлечения, организованного Габриэлем. К моему великому облегчению все заявляют, что сегодня едут смотреть конкурс, и поужинают там же, как и вчера.

Вдруг мое сердце падает. Я впервые по-настоящему понимаю, что это значит.

Конкурс!

Ведь он сегодня! Но почему Габриэль не обмолвился и словом? Выбежав на улицу, я налетаю на Густаво и тут же тараторю о том, что мне надо в Сьерру, что надо на конкурс, а я все забыла, и понятия не имею, где брать платье.

– Вообще-то я ожидал увидеть тебя готовой и при макияже, – Густаво красноречиво обводит пальцев свое лицо, и я в отчаянии сажусь на огромный валун.

При макияже? При макияже!

– Я губы-то красить не умею!

– Ладно, у Эстер эстрадный макияж в крови, она тебе намалюет что-нибудь.

– Да, и побольше, чтобы зрители были в таком шоке, что не заметили бы что я не умею танцевать.

Волнение тугим узлом завязывает мой живот. Руки трясутся, а ноги становятся ватными. Густаво наблюдает за мной с полминуты – достаточно, чтобы понять, что я в полном раздрае, и исчезает со словами:

– Вернусь через две секунды.

И правда, не успела я и моргнуть, как он появляется со стаканом в руке. В стакане – красное вино.

– На, пей.

– Да ты что! Меня родители убьют, если узнают.

– Нет, это меня они убьют, если узнают. Так что я надеюсь, они не узнают. – Он многозначительно смотрит на меня и жестом призывает выпить вина.

Я залпом выпиваю кисловатый напиток, и ошарашенная своим поведением, отдаю стакан Густаво, который хохочет своим густым, низким голосом. Здорово. Сейчас я не то, что не при макияже, не то, что танцевать не умею, так еще и пьяная. Хорошо, Марта не видит.

Все отправляются туда же, куда и мы, поэтому дом мы с Густаво решаем закрыть. А по дороге меня развозит. Волнения как не бывало, зато нападает зевота. Мне безумно хочется спать. Еще бы! После такого-то дня…

Эстер уже маячит на главной площади, нетерпеливо выглядывая нас. Она хватает меня за руку, и тащит в какой-то шатер. По столам и лавкам, тут и там, разбросана косметика, валяются какие-то куски ткани, флаконы, шары и всяческая мишура. Эстер беспрестанно что-то щебечет, накладывая то тени, то тушь, то какую-то жирную помаду. Волосы мне собирают в старушечий пучок, от сердца сдобрив лаком с блестками и чуть не лишив меня жизни путем удушья.

Я с опаской подхожу к зеркалу и меня тут же охватывает приступ безумного смеха. Из зеркала на меня смотрит путана, пьяная и разукрашенная. Вдобавок ко всему на меня натягивают платье Белен, которое болтается в тех местах, в которых должно по идее соблазнительно облегать. И вот уже готовая, и смелая, я машу Эстер на прощание, а та посылает мне воздушный поцелуй, одновременно грозясь отдубасить своего мужа за то, что он меня споил. Но кто же знал, что одного стакана достаточно девочке моего возраста? Но мне все равно. Все равно, как я одета, все равно, что сейчас сто тысяч пар глаз будут наблюдать отвратнейшее исполнение танго.

Откинув шторку шатра, я налетаю на Белен. Она тоже при параде, с гораздо более изысканным макияжем, чем у меня. На ней чулки в сетку, и просторное белое платье. И никакой повязки на ноге.

– Снимай это!

Я мотаю головой. В моем состоянии мне необходимо минуты две, чтобы обдумать ее слова.

– С какой такой радости? – Я перехожу на шепот. – У меня там ничего нет.

– С такой, что сегодня – мой день, и танцевать буду я. И не волнуйся, тебя Эстер так разукрасила, что отсутствие одежды не самая большая твоя проблема.

Я неуверенно смотрю на Эстер, и та кивает мне. Надо сказать, в ее глазах читается явное облегчение. Если бы мне сказали о том, что Белен будет танцевать вместо меня каких-то два часа назад, то я бы безумно обрадовалась. Но сейчас, разодетая и разукрашенная, я уже готова покорять сцену. Я по-прежнему ее боюсь, но мне хочется преодолеть этот страх, мне хочется выйти победительницей.