– Я приехал в Москву с большими надеждами. Даже имел какие-то проекты за спиной. Наивно полагал, что стоит мне только оказаться в столице, как смогу без труда найти высокооплачиваемую работу. Но… Реальность оказалась другой. Ты была единственной, кто позвонил мне. В тот день и дни предыдущие, а также последующие получал сплошные отказы. Ты удивлена?

Теперь промолчала я. Не просто удивлена – внутри меня все сжалось. Слышать правду и чьи-то откровения, которые напрямую касаются тебя – это не настолько легко, как могло бы показаться.

– Я потерял веру в себя, когда поступил на работу в “Сову”. Ты была единственной, кто поверил в меня. Ты давала мне задания, а я решил, что расшибусь, но не позволю тебе пожалеть о твоем решении. Ты проводила все время со мной и каждый следующий проект становился не только испытанием, но и откровенным желанием. Я ждал не только новых задач, но и встреч с тобой. Твоих подбадривающих слов, твоего искреннего восторга и веры в меня. В то время, когда в меня никто не верил, даже собственная семья – ты поверила.

Он еще раз сделал паузу, теперь уже убавив обогрев воздуха. Щеки у нас у обоих горели.

– Я ни с кем и никогда в жизни не чувствовал себя настолько легко, как с тобой. Мне начало казаться, что я чувствую тебя. Этот азарт, которым мы оба заражались. Приходя на работу, я надеялся и ждал, как ты снова войдешь, загадочно сверкая глазами и вручишь мне флешку.

Слушала его и вспоминала себя. Это я тогда думала, что чувствую его на клеточном уровне. Это я тогда думала о наших заданиях и мечтала о начале нового дня – где в очередной нашей с ним гонке за успехом, терялись повседневные невзгоды. В те моменты мне казалось, что попадаю в рай. Словно парю вместе с ним на облаках, над землей, над самим солнцем и ничто не может омрачить нашу жизнь.

– Лешь, не стоит.

– Стоит. Стоит. Сейчас тебе некуда уходить, а я могу договорить. Я считаю, что ты должна это знать. Твоя вера в меня, Мия, помогла мне вырасти. Я очень быстро почувствовал в себе силы и принялся за собственные проекты. Оказывается, так легко существовать на чьей-то вере. Это как топливо, которое заряжает тебя под завязку.

Резануло по ушам “на чьей-то”, романтика в миг улетучилась. Данилов продолжил:

– Но от одной веры не было бы толку, если бы… если бы я не познакомился с ощущением единения нас двоих. Я всегда был молчаливым, упертым, всегда думал, что работать смогу в одиночку. Никто не сможет понять ни моего рвения, ни идей, ничего. Ты поняла. Мы с тобой дышали в унисон.

Еще одна пауза, а за ней тяжелый вопрос, в котором чувствовались ноты страха:

– Скажешь, что… ты не ощутила ничего подобного?

Сказать или не сказать? Черная дорога с белой полосой перед капотом его автомобиля уводила вдаль мой собственный страх и опасения. Тишина ночи призывала расслабиться и быть откровенной. Чего бояться? Ведь это же ночь.

– Не скажу. Я чувствовала тоже самое.

– Мия, подержи ее, пожалуйста.

– А, да, сейчас.

Я взяла спящую девочку из рук Данилова. Немного удивилась не только его просьбе, но и вообще тому, куда мы приехали. Загородный дом в закрытом поселке и на дополнительно закрытой территории. В окнах свет не горит, во всех двадцати (могла немного ошибиться с подсчетами). Вполне может быть, все уже спят. Интересно, у Леши даже прислуга есть?

Как только мы въехали на эту территорию, я уже вынуждена была стукнуть себя мысленно по голове и напомнить слова Алексея своему упрямому сознанию. Это уж верно. Мальчик. Несостоявшийся. Может ли себе позволить подобный особняк несостоявшийся в жизни человек? В чем тогда состоялся мой муж? Артур? Тот человек, который даже обои в своей квартире за все годы нашей совместной жизни не сменил. Кто и в чем состоялся?

Я отвлеклась от своих размышлений на маленькое тельце, попавшее ко мне в руки. Удивительно, я ничего не забыла – тело мгновенно вспомнило, как надо держать ребенка, интуитивно, я даже начала его качать. Еще минута, и с губ сорвется колыбельная.

– Не тяжело? – Данилов забрал с заднего сиденья сумку с детскими вещами, ноутбук и папку с документами.

– Нет, совсем нет.

Улыбнулась ему, сама же почувствовала, что не очень хочу отдавать обратно девочку. Еще хоть минутку побаюкать малышку. Данилов кивнул и пошел к дому впереди меня, ведь я не знала, куда направляться. Здесь был главный вход, а немного сбоку маячила еще одна дверь. Вполне возможно, что в это время суток, если в доме кто-то есть, он не захочет шуметь и воспользуется той неприметной дверью. Но нет. Алексей достал ключи из кармана брюк и открыл главные двери.

Он сразу вошел, несколько раз щелкнул выключателями, пока не добился того, чтобы горели только бра, а не верхний свет. Обернулся, распахнув для нас с его дочерью дверь.

– Мы никого не разбудим? – шепотом спросила Данилова, переступая порог его далеко нескромного жилища.

– Разве что ее, – ответил он тем же шепотом. – Ее комната на втором этаже, я сейчас отнесу вещи и вернусь за ней.

– Нет, нет, не надо, я смогу ее отнести, ты только скажи, куда.

– Уверена?

– Леш, я все-таки мать, ты думаешь, не справлюсь с такой элементарщиной?

Мы поднялись на второй этаж по красивой, по-царски широкой лестнице. Поскольку все это время старалась не упасть, не особо заметила, насколько было обжитым пространство, в которое попала. Как бы то ни было – детская оказалась оборудована по максимуму. Здесь тоже горел лишь настольный светильник и большая звезда на стене. Я сразу приметила пеленальный столик, на который и опустила малютку.

– Ее надо раздеть, – сказала полушепотом, и сама же расстегнула кофточку на крохотном тельце Даниловой младшей. Стянула носочки. – Ты давно ее переодевал?

– Няня переодела перед выездом, – прозвучал ответ у меня из-за спины. – Обычно этого до утра хватает.

– Хорошо, тогда я ее кладу в постель. Или ты сам хочешь это сделать?

– Нет, нет, делай ты.

Я перенесла девочку в кроватку, та даже не проснулась. Сладко почмокала губками и перевернулась на бочок. Прикрыла ее тонким одеялом. Ненадолго осталась постоять у ее кроватки, с умилением глядя на малышку.

– У тебя очаровательная дочь.

– Спасибо, – Данилов возник рядом. – Жаль, ее мать так не считает.

– Не считает? Почему? – я посмотрела на Лешу, тот задумчиво перевел взгляд с Леночки на меня.

– Потому, наверное, что ненавидит меня.

– Тебя?

– Что ты так удивляешься? – Леша отвернулся, взял с тумбочки радионяню и направился на выход. – Тебе я тоже не нравлюсь.

Я догнала его внизу. После того, как приглушила еще немного свет в комнате малышки, разложила ее вещи по местам, последнее было сделать совсем не трудно, в комнате царил потрясающий порядок.