Когда я наконец решил, что момент настал, оказалось, что я кое-что упустил. Аншлаг в кафе. Заняты были не только столики – куча народа сидела у бара, и все они, разумеется, умирали от жажды. Если рискнешь в такой момент отойти от крана, они тебя на части разорвут. Только после полуночи стало посвободнее. Правда, Луи и Жюльетта к тому времени давно ушли. И я понимал, почему. Если поешь целых два часа, устаешь, а когда устаешь, идешь домой. Или остаешься и начинаешь пить пиво. А если ты пьешь только колу, то и два часа еле продержишься. Особенно если все вокруг пялятся на тебя, как на восьмое чудо света.

– Это и твое кафе тоже, – сказал я Этьену. – Ты должен будешь помогать мне на выходных.

То, что он согласился, меня не удивило. Полная касса в прошлые выходные заставила его размечтаться. Что я думаю насчет перепланировки? Игровая площадка для малышей, уголок с бильярдными столами? Это он у нас счетовод, ответил я. Понимаете, он старался за стойкой изо всех сил. Он и Стелла. И они неплохо справлялись. Иногда я даже мог слегка выдохнуть.

И вот наступил ноябрь. Если я хочу заполучить свою любовь до Рождества, пора действовать.

Я выбрал спокойный воскресный вечер. Выступление только закончилось, а я уже стоял перед Жюльеттой.

– Это я, – сказал я.

Она посмотрела на меня большими темными глазами. Почему она ничего не говорила? Она просто улыбалась. Неужели она не заметила, что я никогда не покидаю барную стойку из-за пустяков?

– Хочешь перекусить?

Рядом оказался Луи.

– Она не голодна. Просто дай ей стакан колы. А мне пива.

– Почему ты всегда говоришь вместо нее?

Он серьезно взглянул на меня.

– Пойдем-ка пройдемся.

Я порой замечал это. Когда Жюльетта была поблизости, Луи становился другим. Во-первых, он намного меньше смеялся. Во-вторых, он не отходил от нее дальше, чем на пять сантиметров. Пять сантиметров, представляете, как это мало? Удивительно, что она так спокойно к этому относилась. Уж насколько я любил проводить с ним время, но от меня он уже давно схлопотал бы затрещину.

– Ты же видишь, какая она робкая.

Жюльетта, робкая? Я с недоверием рассмеялся.

– Расскажи это кому другому.

Он улыбнулся.

– Ты и правда влюбился в нее. У меня есть глаза, Вилфрид. Лучше ты, чем кто-либо другой. Но ты должен быть с ней терпелив. Пока что она счастлива только на сцене.

Поставь человека на сцену, и он засияет. Аплодисменты, похлопывание по спине, медаль на шею – и можно продержаться еще неделю.

С теми аплодисментами, что получала она, можно было продержаться не меньше месяца. Но она садилась, опускала голову, клала руки на колени и ждала свою дурацкую колу. Несчастнее самого несчастного человека на земле.

– Она никогда не видела моря, – продолжил Луи, – ты бы мог как-нибудь свозить ее.

Ровно в девять я стоял у их порога. Придержал перед ней дверь, как джентльмен.

– Поедем на море, Жюльетта. Трудно поверить, что ты еще ни разу не была на море.

– Луи нужно в школу.

– Вот он неудачник, – рассмеялся я весело, чтобы она сразу поняла, что раз теперь с ней я, волноваться не о чем.

– Будет отличный день, Жюльетта. Погуляем вдоль воды, съедим по вафле, а потом поедем обратно. И хватит с нас.

– Хватит с нас, – повторила она.

Словно статуя, она сидела рядом со мной в автомобиле, взгляд устремлен вдаль, словно там вдали происходит что-то ужасное. А там было лишь море. Просто вода, ничего страшного, сказал я, умеет ли она плавать? Если нет, я мог бы ее научить. Потихоньку, не торопясь, ведь море никуда не денется, говорил я, смеялся я, вздыхал я.

Мы как будто дважды обогнули земной шар – так долго длился наш путь. А ведь до моря было едва ли пятнадцать минут езды. Я припарковал машину на боковой улочке перед дамбой. Двигатель еще не успел умолкнуть, как она выскочила из машины. Она наглухо застегнула куртку, повязала на шею шарф и натянула шапку до ушей.

– И что теперь?

Она это спросила не потому, что правда хотела знать, а чтобы меня притормозить? Она же на свидании с Вилфридом Фербэйке, в прошлом первоклассным велогонщиком, а ныне совладельцем самого прекрасного кафе Вестхука.

Я посмотрел на нее с самой очаровательной из моих улыбок.

– Следуй за мной.

Мы прошли по дамбе, спустились по лестнице на пляж, прямо к морю.

Вон там Франция, указал я. Она кивнула. И улыбнулась? Я радостно посмотрел на нее. Дело пошло, Жюльетта. Мы двинулись против ветра, я впереди, она в двух метрах за мной. Впереди уже граница, сказал я, если она проголодалась, мы могли бы там поесть: вафлю, блинчик или все вместе, и выпить пива. Или колы, засмеялся я, не важно. Я взял ее за руку, так что ей нужно было просто следовать за мной. И мы пошли по мелкому песку через границу.

Вот мы и во Франции, сказал я, отпустил ее и раскинул руки. Заглянул в ее глаза, и тут все померкло: я закрыл свои и поцеловал ее. Она словно окаменела. Руки прижаты к телу, а тело бьет дрожь. Я снова заглянул в ее глаза, они почернели. У моего отца тоже были такие глаза, в самые первые дни в больнице. Словно небо в любой момент может упасть ему на голову. Но небо не упало, и она не упадет.

– Жюльетта? Ты не можешь дышать? Спокойно. Вдох, выдох, давай, повторяй за мной. Нет, ты не задохнешься, я же тут, с тобой?

Бесполезно, ей было не важно, с ней я или нет, совершенно не важно.

Даже не взглянув на меня, она развернулась и пошла обратно в Бельгию. И пошла быстро, потому что теперь ветер дул нам в спину, а мы двигались домой.

– Мы слишком поторопились, – сказал Луи. – Теперь нужно, чтобы прошло некоторое время.

Он ошибался. Я вовсе не поторопился, но хорошо, я подожду.

Да и был ли у меня выбор? Как только я появлялся в поле ее зрения, Жюльетту передергивало. Я поцеловал эту женщину. Теперь я даже не осмеливался думать о том, чего хотел раньше. Если она прочтет это на моем лице, можно будет забыть о ней навсегда. В следующие недели я держался от нее подальше.

– Может, поставишь ей цветок на стол, – говорили мне посетители в баре.

Цветок?

– Женщины с ума сходят от цветов, парень. Не говори, что ты своей Бетти ни разу не делал таких сюрпризов. Нет, дни рождения не в счет.

Они качали головой.

– Эх, парень, так ты никогда ее не добьешься. Слушай. Купи цветок. И не просто какой-то там. Самую красивую розу, Вилфрид, ее любимого цвета. Ты хоть его знаешь? Ну вот. А к розе прикрепи записочку со своим именем. Но без всяких там I love you и je t’aime, понял? Женщины не верят этой ерунде. И каждый выходной должен быть свежий цветок. Сколько придется так делать? До скончания веков, вот что она скажет.