Димыча мои рефлексии не тронули. И вообще он предпочитал разговаривать сам с собой:

— Но она же сама мне сказала! Сама! А теперь выясняется, что она вовсе и не была беременная. Выходит, она наврала, только зачем? Какая ей с того выгода? А может, эта бумажка, которую они мне там, в морге подсунули, фальшивая? Кинули меня, гады, за мои же баксы!

Я в этот горячий монолог не вмешивалась, поскольку тревожно прислушивалась к собственному организму, сильно обеспокоенному непонятным происхождением злополучной бутылки. Вроде бы спазмы какие-то подозрительные в желудке появились. И колики тоже.

— А пепси-кола откуда? — выдавила я, покрываясь липким потом.

— Из магазина, а что? — уставился на меня Димыч.

— Ах, из магазина… — Мне сразу полегчало. Спазмы и колики как рукой сняло.

Чего не скажешь о Димыче, которого так прямо и корежило. Распалился весь, рукой воздух рубит:

— Да точно они там все подделали! Чтобы никто не сомневался в официальной версии. Самоубийство, оно и есть самоубийство. Напилась до чертиков и сиганула с балкона. Или вообще наширялась. А что, поп-звезды они такие!

— Ты про Власту свою, что ли? — с большим трудом дошло до меня.

— Про нее, — шмыгнул носом Димыч. — Про кого же еще. Ты понимаешь, не верю я, что она сама это сделала. Ну, свела счеты с жизнью. Во-первых, она вообще не такая была, ну, в смысле всяких там депрессий. А во-вторых, она мне сказала, что ждет ребенка.

— От тебя, так надо полагать? — покосилась я на Димыча. Надо же, какой шустрый!

— Какое там от меня! — поморщился он. — От этого своего козла старого, ну, от папика богатого. Я еще, помню, поинтересовался, когда же свершится это радостное событие. А она мне: в августе. И спросила: не хочешь быть крестным? Я согласился… — Димыч растерянно захлопал ресницами.

Нет, вы слышали? Просто бразильский сериал на русском материале. Если парнишка не заливает, конечно. У него ведь с фантазией заметно лучше, чем у Катьки Пяткиной. Я уже молчу про кругозор, простирающийся аж до самой фондюшницы, о которой я сама еще позавчера позорно не имела ни малейшего понятия.

Да уж, что и говорить, любой гламурный журнал такую историю с руками и ногами оторвет. Как сейчас вижу аршинные заголовки: «Власта ждала ребенка. Кто отец?» А действительно: кто? Димыч-то клянется-божится, что он тут ни при чем. Утверждает, что это некий «папик». Но «папик» ведь не фамилия.

— Постой-ка, — озарила меня здравая мысль. — А ты-то чего так разволновался? Пусть этот папик во всем разбирается, ему же, наверное, виднее, ждала она ребенка или нет. Он-то где?

— Да если б я знал, давно бы душу из него вытряс! — сурово молвил Димыч. — Потому что не будь этого козла, с Властой ничего бы и не случилось. И в шоу-бизнес бы она не вляпалась по самые уши. Ну попрыгала бы еще немного на подпевках, потом плюнула и вышла бы замуж за какого-нибудь нормального парня. А то ведь он зарядил свои бабки, у девки крыша и поехала. Ах, я такая талантливая, ах, я звезда. Ага, талантливая… Ротик под «фанеру» разевать!

— Да ведь не она первая, не она последняя, — поразилась я его допотопному юношескому максимализму. И чего, спрашивается, он так горячится, когда каждая чугуновская дворняга знает, как становятся поп-звездой. — Так было и так будет.

— А мне до других дела нет, — цыкнул на меня Димыч, как будто это я его подружку по детсадовскому горшку укокошила. — Я знаю, что Власта была классной девчонкой. И я в доску разобьюсь, но докопаюсь до того гада, который ее на тот свет спровадил. Ясно тебе?

— Да уж куда яснее, — проронила я вполне политкорректно, хотя у меня чесался язык со всей ответственностью заявить, что мне и личных проблем хватает. А потому это страшное свинство с его стороны грузить меня еще и чужими.

— Кстати, если бы не эти дела, я бы сейчас далеко был, — мечтательно заметил Димыч уже менее непримиримым тоном. — На Мадагаскаре. В последний момент билет сдал.

— И чего ты там забыл? — спросила я больше из вежливости. Ясно же, что заливает. Это вариант номер один. А вариант номер два: с головой у него не все в порядке. Какого-то винтика не хватает. Или резьбу сорвало. Но, если вы помните, я с самого начала это подозревала, теперь же обрела практически стопроцентную уверенность.

— Да вот, хотел попасть на международный конгресс защитников мухи цеце, — поведал мне Димыч в самой доверительной манере.

— Зачем? — Как вы понимаете, этот мой вопрос был сугубо риторическим.

Как, впрочем, и ответ:

— А просто так.

Действительно, чего тут такого особенного. Захотелось человеку на Мадагаскар, подумаешь, с кем не бывает! Опять же судьба мухи цеце сегодня волнует все прогрессивное человечество. За исключением разве что меня, эгоистично сосредоточенной на своей мелочной борьбе за собственное выживание.

Пока я все это переваривала, Димыч выкатил «Форд» на дорогу.

— И куда мы теперь? — поинтересовалась я с опаской.

— На базу, — коротко бросил он.

Я сделала вид, что возвращение в бывшую профессорскую квартиру меня вполне устраивает, твердо решив про себя слинять оттуда при первой же возможности. Нет уж, лучше под забором, чем в таком-то обществе. Недаром я его там, на чердаке, за маньяка приняла. А вдруг он и вовсе того, обдолбанный, в смысле наркоман? Откуда мне знать? Или из психушки сбежал? Да хоть бы безобидный городской сумасшедший, все равно от таких лучше подальше держаться. Досадно, конечно, что мне так и не удалось выведать у него про Плейбоя. Но с другой стороны, много ли стоят сведения, добытые у идиота?

Да он меня, собственно, и не держал. По крайней мере в прямом смысле слова. При желании я могла бы улизнуть, едва мы затормозили у дворянской усадьбы, доживающей последние счастливые денечки накануне грядущего европейского ремонта. Да и потом, когда Димыч стал подниматься по лестнице первым, а я слегка поотстала. Но пожалела свои чугуновские манатки, опрометчиво оставленные в бывшей профессорской квартире. Не бог весть какие ценности, однако ж других-то нет.

В общем, я топала за Димычем на некотором удалении. Смотрела ему в затылок и думала, что парень он, хотя и укушенный мухой цеце, на вид вполне себе нормальный. По крайней мере пока рот не откроет. И вдруг что-то звонко щелкнуло о стену, оставив аккуратную дырку в старой, но вполне еще крепкой штукатурке. Как будто отверстие для дюбеля просверлили. Причем в каких-то двух шагах от меня.

— Ложись! — заорал Димыч.

Я послушно грохнулась за шаткие леса, загромоздившие узкую площадку между лестничными пролетами. А рядом снова что-то просвистело — пиу-пиу, — после чего в старом доме установилась почти кладбищенская тишина. Я лежала в пылюке, не поднимая головы, и из последних сил изображала из себя бездыханный труп. Хотя, как человек современный, и отдавала себе отчет в том, что надежды на успех этой незамысловатой инсценировки практически нулевые. А контрольный выстрел, спрашивается, на что? У них же, у киллеров, технология отработанная и доведенная до автоматизма.