— … всегда,— произнес Стефано и снова начал целовать ее губы, а руками пытаться развязать ленты на черном платье. Не хотелось прерываться на раздевание… слишком много одежд, слишком много лент! Он мог бы разорвать на ней платье, но это ее напугает. К черту ленты и завязки! Стефано стянул лишь нижнее белье, не прерывая поцелуя, зато отчетливо ощущая, как ее руки стягивают с него котарди. Это единственное, что он скинул с себя, оставаясь в белой камичи, и расстегнул штаны. Нет времени на прелюдию, хотелось быстро, по-хищному, и Диана не была против. Все происходило так быстро, что она только вскрикнула, когда ощутила его внутри себя, и этот крик оказался избавлением от горя и одиночества, в котором пробыла несколько злосчастных недель.

— Не останавливайся,— прошептала она, с силой пальцами впиваясь в его спину.

— Никогда,— сквозь тяжелое дыхание, ответил он,— мне тебя всегда мало.

Этой ночью они не спали: любили друг друга то страстно, то нежно. Временами Диана ловила себя на мысли о том, что плачет, но отгоняла грусть и полностью отдавала себя любви.

Глава 59

— Филиппо тебе будет помощником в политических делах,— вещал Стефано, идущий рядом с Дианой по главной площади Милана,— и он подавит любое восстание, если вдруг такое возникнет.

Диана остановилась, немного ошарашено смотря на мужа. Герцог только что посвятил ее в экономические дела прямо в кабинете Филлипо. Она мало что понимала в экономике, скорее, больше Диану заинтересовали продукты торговли. А Филлипо лишь подсказывал с кем лучше заключать сотрудничество. Но насчет Венеции стоило затаить дыхание и молиться, чтобы дож Фоскари не перекрыл пути к воде. Правда еще была Генуя, но там начиналась война и рассчитывать на них не приходилось.

— Восстание кого?— Не поняла Диана.

— Кого угодно,— спокойно произнес герцог,— ты думаешь, что нет таких людей, которые хотели бы изменить политический режим в герцогстве?

После этих слов стало еще волнительнее. Диана встала напротив мужа, гордо расправив плечи. При виде этой картины, он улыбнулся, заставив улыбнуться ее.

— Знаешь, что,— прошептала она,— вернись, пожалуйста, целым и невредимым, иначе обещаю, что поделю Ломбардию на куски и раздам каждому крестьянину.

— Тебя будут любить, — начал утрировать он,— крестьяне, простые горожане и ремесленники. Но будет ненавидеть вся знать. Боюсь, что они быстро сместят тебя и займут место в замке.

— И как же мне держать баланс одновременно везде?

— Надо стараться угодить всем и каждому,— Стефано пошел вперед, Диане пришлось идти рядом.

Они шли мимо Собора Рождества Девы Марии и Диана подметила для себя, что строительство продвигается полным ходом. Красивое здание из белого мрамора радовало глаз и опустошало казну. Раньше она об этом не думала, но после посещения Филиппо и выслушивания отчетов о том, куда идет большая часть денег, это стало актуальным вопросом. Этот Собор отнимал не малую часть средств, в которую вкладывались многие торговцы, а иногда даже землевладельцы. Самая большая часть финансировалась из герцогской казны. Так решил герцог Лучано Висконти и так продолжает его сын. Но самый величественный Собор обязан стоять здесь, в Милане, на главной площади. Это святое место, куда может зайти каждый и побыть наедине с Богом.

— Я очень жду тот день, когда его достроят. Мы войдем с тобой внутрь самыми первыми, тем самым открывая двери для жителей всего герцогства. — Замечталась Диана, стоя лицом к дверям Собора.

Стефано оценивающе взглянул на строение, понимая, что строится это здание с прошлого века и на это уже ушло порядка сорока лет. И это далеко не конец строительству- план, который ему показал новый архитектор, говорил о чуде в искусстве, о постройке невероятных размеров с длинными башнями и массивными колоннами, вооруженными из белого мрамора.

— Алтарь уже внутри и даже освящен,— одобрительно кивнул герцог, сам залюбовавшись этим зданием,— но внутрь и правда никто не заходил, мы будем первыми.

Он обернулся к ней, взял за руку и приложил к своей груди:

— Как только я вернусь, мы обязательно зайдем внутрь. Не стоит ждать времени, когда его достроят. Каждый раз у архитекторов меняются чертежи. Но чаще меняются сами архитекторы.

(Прим. автора: Миланский Собор достроили лишь в XX веке)

Диане эта идея понравилась и пока они шли дальше, мысли были о том, что стоит приложить все усилия, но завершить строительство Дуомо как можно раньше.

— Впервые встречаю Собор, алтарь которого освящен, но не действует,— призналась она.

— На то воля Божья,— быстро ответил герцог и улыбнулся,— или моя казна.

По пути к рынку Диана зашла в госпиталь, навестить доктора Москатти. Стефано не особо интересовался госпиталем, его сейчас волновали воины, мужчины, среди населения города. Герцог со своей свитой остались возле рынка. Маурицио зачитывал приказ о наборе мужчин в войско герцога, и прежде всего для обороны своих земель со стороны востока.

— Добрую половину мужчин оставим в Милане,— приказал он ранее,— для обороны города на случай, если враг пойдет со стороны Венеции.

Он хотел предусмотреть все, но он не Господь Бог и не знает планы врагов. Он может лишь предугадать, но не быть уверенным.

— Пусть гонец скачет по другим городам Ломбардии, пусть донесет эту весть. Мне нужны воины.— Стефано посмотрел на Маурицио, понимая одно- простые мужчины мало чем помогут в бою, но по крайней мере они смогут противостоять внезапным ударам противника.

— Вы все еще думаете, Ваша Светлость, что дож Венеции соизволит присоединиться к Флоренции? Прошло столько времени с тех пор, как те просили помощи, но дож молчит.

— Молчание- страшный знак, Маурицио. Я не доверяю тем, кто молчит. Но очень надеюсь, что это молчание означает отказ становиться на сторону Флоренции и не стать нашим врагом. Я надеюсь, но… чутье подсказывает другое.

Сборы шли полным ходом, днем Стефано решал военные и политические дела, а ночью становился нежным мужем. Теперь Диана не