Я едва не упала, а когда смогла поднять глаза, то застыла… потому что это был совсем не герцог, а…

И тут я проснулась. Сердце норовило выскочить через горло, холодный пот стекал по спине, а руки и ноги тряслись от пережитого ужаса. Я так и не узнала, кто же пытался догнать меня и что мне угрожало.

Это сон, всего лишь сон. Наверное, он приснился мне из-за того, что я весь вечер думала про этого проклятого герцога. Постепенно нервы успокаивались, я встала, попила водички и постаралась заснуть снова. Но иррациональный страх снова оказаться в том же городе, на тех же улицах, не давал заснуть. И только когда за окном посерело, я смогла закрыть глаза и задремала. Скоро придет Клати, чтобы разбудить меня. Будильников здесь пока не было, и их роль выполняла прислуга. А уж как им удается не проспать – не знаю. И знать не хочу.

– Леди Лили, – за завтраком сияющий и довольный жизнью Фипп, заговорил о делах, – мне нужно пару дней, чтобы закончить чертежи и подготовить документы для получение патента на автоклав. И через три дня я буду готов к поездке в Мерденбург. Надо как можно быстрее подать документы на наше изобретение.

– Хорошо, – кивнула я. Выглядела я сегодня не лучшим образом, бессонная ночь отложилась черными кругами под глазами, которые не сняли даже молочные примочки сделанные Клати. А еще у меня болело все тело, как будто бы я на самом деле бежала тот странный марафон. – Я поеду с вами, сэр Фипп, мне нужно договориться о продаже консервов в армию Эсты. Только сначала нам нужно изобрести консервный нож. Я не собираюсь стучать молотком, вскрывая банку.

Фипп вдохнул и открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не позволила, жестом остановив его. Вышло немного грубовато, но я слишком плохо себя чувствовала для реверансов.

– Это очень простое приспособление, и его изготовление не займет много времени. Зато можно будет подать сразу два патента.

Фипп молча кивнул, соглашаясь с моими условиями.

«Изобретение» консервного ножа на самом деле оказалось довольно простым делом. Я нарисовала форму ножа на бумаге, благо ничего сложного в ней нет. Моих способностей с лихвой хватило изобразить самую простую старинную открывалку. И я, как смогла, объяснила принцип ее действия.

Фипп довольно быстро сообразил что к чему и рассчитал размеры, углы, способы заточки и все остальные параметры.

Кузнец в Вытнях выковал металлическую деталь и заточил лезвие ножа. А Аник выстругал из ветки яблони деревянную ручку.

Буквально через пару дней первый в этом мире консервный нож был готов. Мы решили вскрыть еще одну банку тушенки, совместив испытание открывалки с проверкой качества продукции.

Открывать банку тушенки консервным ножом оказалось гораздо легче и быстрее. Хотя надо, конечно, приноровиться. Мы дали попробовать наше изобретение каждому, желая выяснить, смогут ли простые, не подготовленные люди, справится с задачей. Получилось у всех. Даже у Клати.

Фипп просто сиял, и когда все разошлись по своим делам, а кухарка забрала тушенку, чтобы попробовать приготовить из нее суп и кашу, задумчиво произнес, вертя в руках открывалку:

– Леди Лили, я, честно говоря, еще вчера сомневался, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным. Простите, я не хотел вас обидеть, – торопливо добавил он, – но изобретательство это большой труд, и чтобы добиться успеха, надо провести сотни безуспешных опытов. Поэтому ваше заявление я счел всего лишь бравадой… и оказался не прав.

Я промолчала. Не могу же я сказать, что ничего не придумывала, что пользовалась консервным ножом тысячи раз, что я из другого мира. Но Фиппу и не нужен был ответ.

– Я не знаю, леди Лили, откуда вам известно про открывалку, но я абсолютно уверен, для вас этот предмет давно знаком. Достаточно посмотреть, как уверенно вы держите его в руке и как легко используете. И хотя мне до сих пор интересно кто вы и откуда приехали, но сейчас меня больше всего волнует вопрос: какие еще идеи у вас есть, – он улыбнулся, – я уже хочу взяться за новое изобретение, леди Лили…

– Хорошо, сэр Фипп, – улыбнулась я, – как только получим патенты на то, что уже сделали, я подкину вам новую идею. Самопишущее перо… Уверена, вам понравится.

– Самопишущее перо? – вскинулся маг-инженер, – я слышал, что уже есть патент на что-то подобное. Вроде бы к деревянной палочке приделали резервуар для чернил. Но писать таким пером очень неудобно… чернила очень часто проливаются. Это правда?

Я только пожала плечами. Понятия не имею, что тут уже изобрели. Но писать ужасным гусиным пером или палочкой с привязанным с ней металлическим наконечником, который царапает и рвет бумагу, выше моих сил. У меня ничего не получалось, проклятые кляксы падали и падали, заливая с трудом написанные строчки. Мне нужна нормальная ручка для работы. И я ее получу во что бы то ни стало.

– Сэр Фипп, давайте сначала разберемся с консервами, – вздохнула я, – если я не смогу найти покупателя, то, боюсь, вам придется уехать. Я не в силах буду платить вам зарплату.

– Но продавать можно не только консервы, – улыбнулся Фипп, – но и патенты. Мы можем полностью продать право на изобретение, либо продать только право на производство изделий по нашему патенту, и тогда фабрикант будет платить нам фиксированную плату с каждой единицы продукта. Изобретательство очень выгодно, – рассмеялся он.

Ничего себе… и почему я сама об этом не подумала? А ведь Фипп прав! И если все получится, то у меня будет еще один источник дохода… И это прекрасно.

Голодная смерть недовольно фыркнула и отодвинулась еще на несколько шагов.

Дорога до столицы оказалась не такой длинной, как в прошлый раз. Нет, ехали мы все те же пять дней, но теперь меня не трясло перед неизвестностью, я знала куда и зачем еду. И к тому же я была не одна. Мы с Фиппом всю дорогу болтали, разговаривая обо всем на свете. Чаще всего, конечно, говорил он, а я слушала.

Потихоньку, помаленьку, рассказал мне Фипп свою историю.

Его отец, сын обедневшего дворянина, был игроком и кутилой. Он рано потерял родителей, а к двадцати семи годам и все состояние. И тогда решил поправить свои дела проверенным способом – жениться на девице с богатым приданным, но ни один богатый аристократический род не захотел с ним породниться. Репутация жениха их, видите ли, не устраивала.

Тогда молодой человек обратил свой взор на дочерей купеческого сословия. Мезальянс давал ему возможность улучшить финансовое состояние, а для купцов был единственным и очень редким шансом породниться с аристократией.

Дед Фиппа долго не думал, и отдал за нищего барона свою единственную дочь и половину своего состояния в качестве приданного. В том числе и фабрику, которая делала тарелки, ложки, котелки и прочую утварь для армии.

Тесть надеялся, что получив в руки работающее предприятие зять возьмется за ум.

Но не тут-то было, работать аристократ не пожелал, и прогулял приданное жены быстрее, чем сыну исполнилось десять. Чтобы ребенок не голодал, не ходил в обносках и самое главное не унаследовал пагубные привычки родителя, дед забрал его к себе, положив дочери небольшое содержание. И с этого времени Фипп жил с дедом.