Не знаю, о чем в это время думала Маргарита, но она тоже не нарушала тишины. Может, тревожится о сэнсэе, может, раздумывает о возможном преступнике, а может, тоже вспоминает что-то. Я не стала лезть к ней с расспросами – все равно мы уже обговорили все детали касательно угроз Кузьмину, и вряд ли ей удалось сообразить что-то новое, до чего я сама не додумалась. Допив последний глоток уже остывшего какао, я посмотрела на часы. Обрадовало то, что уже почти четыре часа. Я думала, время будет тянуться куда медленнее, но, вероятно, меня так захлестнули воспоминания, что я и не заметила, как пролетело полтора часа.

Маргарита поставила кружку на землю и сказала, что у нее слипаются глаза.

– Я, наверно, попробую поспать, – проговорила она извиняющимся тоном. – Извини, ой, то есть извините, что не составлю вам компанию, но что-то я устала…

– Можно на «ты», – ободряюще улыбнулась я ей. – Мы же все-таки одногруппницы. Иди, конечно, поспи. Я досижу до утра, совсем немного осталось.

– Ты не устала? – удивилась девушка.

Я снова улыбнулась, немного снисходительно.

– Мне не привыкать. Я редко устаю, можешь считать, у меня железный организм.

Маргарита кивнула, встала и, немного шатаясь, побрела в сторону своей палатки. Я практически ей не соврала – усталость и правда не чувствовала, хотя понимала, что от бессонной ночи могу соображать чуть медленнее, чем обычно. Но мне достаточно выпить горького черного кофе, чтобы снова прийти в себя и продолжать выполнять свою работу.

Я снова задумчиво посмотрела на звезды. Никогда не была романтиком, наоборот, всегда считала себя холодной, расчетливой аналитической машиной, которой абсолютно нет дела до обычных человеческих чувств. И тут – надо же, смотрю на небо. Наверно, по той причине, что смотреть больше не на что. Только и остается, что задрать голову вверх да слушать размеренное дыхание спящего сэнсэя…

Утро в «Японском квартале» началось в шесть часов, и первым проснулся, конечно же, сэнсэй. Я услышала, как в его палатке раздались весьма красноречивые шорохи, свидетельствовавшие о том, что Кузьмин выспался и собирается выходить на улицу. Я поспешила ретироваться к кухне, сделав вид, что намереваюсь подогреть воду. Сэнсэй обулся и подошел ко мне.

– Женя-сан, охаё гозаимас! – пожелал он мне доброго утра по-японски. – Хаяку окимасита!

– Что-что? – не поняла я вторую фразу. – Охаё…

– Я сказал, что вы рано проснулись! – перевел сэнсэй. – Выспались?

– Да, превосходно, спасибо! – покривила я душой. – А вы?

– Отлично выспался! – заверил меня Кузьмин. – Вы воду собираетесь кипятить? Хорошо бы выпить чаю!

Я зажгла горелку и поставила подогревать котелок с водой. Благо мужская часть нашего «Японского квартала» вчера хорошо потрудилась и обеспечила весь лагерь питьевой водой на все три дня.

Сэнсэй снова забрался в палатку и вернулся оттуда, сжимая в руках открытый пакетик зеленого японского чая. Я не решилась спросить у него, есть ли в припасах кофе. По крайней мере, среди продуктов никаких пакетиков даже обычного «нескафе» я не обнаружила. Ладно, чай так чай, смирилась я про себя и молча стала наблюдать, как сэнсэй аккуратно насыпает в чайник заварку.

– Японский чай тонизирует или успокаивает? – поинтересовалась я. – Хочется с утра выпить чего-нибудь бодрящего!

– В зависимости от ситуации этот чай действует по-разному, – пояснил сэнсэй. – Все происходит от настроения и пожелания чайного мастера. Если чай пьют во время ночной чайной церемонии, его заваривают крепко, чтобы напиток не дал гостям уснуть. Когда требуется создать обстановку покоя и умиротворения, чаю не дают долго настаиваться, и тогда при его употреблении человек расслабляется.

– Тогда мне, пожалуй, надо его заварить покрепче, – решила я. – Вместо кофе!

– Если вы привыкнете пить только настоящий чай, то потребность в употреблении кофе пропадет сама собой! – заверил меня Кузьмин. – Тем более сейчас, несмотря на обилие продуктов в ассортименте любого магазина, купить настоящий кофе практически невозможно. Вам продадут лишь суррогат, тогда как с хорошим кофе он не будет иметь ничего общего. А вот в натуральности этого чая сомневаться не приходится – ведь он из Японии!

Вода закипела, и сэнсэй налил заварку в две кружки, после чего я разбавила ее кипятком. Конечно же, чай следовало пить без сахара, и мне пришлось чуть ли не силком заставлять себя выпить горькую жижу. А сэнсэй, похоже, наслаждался вкусом напитка, смакуя каждый глоток. Нет, никогда мне не понять этих загадочных японцев, которые способны пить горький чай без сахара…

Однако то ли японский чай и правда бодрил, то ли сказался горький вкус напитка, но сон он прогнал напрочь. Хотя я и не особо хотела спать, но теперь и вовсе поняла, что могу запросто провести на ногах весь день, а то и больше. За такой эффект чаю можно простить все, даже отвратительный вкус!

– Много не пейте, а то заработаете себе бессонницу! – предупредил меня сэнсэй. Гм, бессонница сейчас – это то, что мне нужно! – решила я про себя и, изобразив довольную улыбку, проговорила:

– Чай необычайно вкусный! А бессонница мне не страшна, можно еще чашечку?

Сэнсэй не пожадничал и сам составил мне компанию. Ничего съедобного, что можно было бы употребить вприкуску к чаю, в припасах Эби и Аюми мы не обнаружили, поэтому довольствовались тем, что было, то есть горьким напитком. Вдвоем с Кузьминым мы незаметно уговорили весь чайник и остановились только тогда, когда в заварнике ничего не осталось.

– Вот так, за хорошей компанией и ароматным чаем, и время летит незаметно, и чай быстро заканчивается! – подытожил сэнсэй. – Думаю, второй раз заваривать не будем, ведь надо оставить и для чайной церемонии. Да и в воскресенье, думаю, утром заварим!

Пока мы чаевничали, проснулись и Эби с Аюми. Девушки, видимо, хорошо выспались – сразу после вежливых пожеланий доброго утра и хорошего дня деловито поинтересовались, можно ли начинать готовить. Похоже, все в «Японском квартале» делалось лишь после одобрения сэнсэя. Кузьмин милостиво позволил девушкам приступать к процессу приготовления завтрака, и те рьяно взялись за работу.

Мне стало любопытно, и я поинтересовалась у Эби-сан:

– А что вы собираетесь делать? Кашу какую-нибудь? Насколько я знаю, в походах утром это традиционное блюдо!

– Ну, у нас свои традиции! Японские! – широко улыбнулась мне девушка. – На завтрак будет омлет с рисом!

– Ничего себе! – восхитилась я. – Вы даже яйца сюда привезли? И сковородки?

– А то! – снова улыбнулась девушка. – О, Марико-сан, охаё гозаимас!

Я обернулась и увидела еще сонную красавицу-японку, которая, потягиваясь и зевая, пожелала нам тоже доброго утра.

– Тюсёку дэс! – объявила Эби-сан, обращаясь к японке, и перевела мне: – Я сказала Марико-сан, что это – завтрак!