И у Кати, и у Димы оказалась высокая температура. Видимо, таблетки им помогли не особо, и сэнсэй позвонил Жанне, спросив, есть ли на турбазе врачи. Почему-то «Скорой помощи» на месте не оказалось, и Кузьмин объявил, что сейчас свяжется с родителями заболевших учеников, чтобы те приехали за ними. И Дима, и Катя были уверены, что зря ели непривычную японскую еду, вот, похоже, пищеварение и расстроилось. Но мне показалось это странным – ведь на завтрак все ели одно и то же, я, к примеру, даже ходила за добавкой, и хоть никогда раньше не ела цукэмоно, мне маринованные овощи не повредили.

Кузьмин сообщил родителям своих пострадавших учеников, что те отравились, и попросил как можно быстрее приехать к переправе на турбазу. Эби и Аюми вместе собрали вещи больных, Ален вызвался проводить их к берегу и переправиться вместе на катере, чтоб во время поездки никому не стало хуже. Сэнсэй сам хотел проводить Катю с Димой, но Ален заверил его, что проследит за пострадавшими, а Кузьмину лучше оставаться в лагере. Ребят больше не рвало, но оба жаловались на слабость и головную боль. Я спросила Эби, что входило в состав цукэмоно, не было ли там каких-нибудь экзотических овощей, способных вызвать такую реакцию.

– Нет, все овощи наши, не японские… – растерянно пробормотала девушка. – Мы с Аюми сами их готовили, там были порезанные маринованные огурцы, сладкий перец, лук, чеснок и томаты. Больше ничего, просто мы назвали их цукэмоно, как у японцев…

– А омлет из свежих яиц был? – продолжала допытываться я. – Может, яйца испортились? Они ведь не в холодильнике лежали…

– Нет, не должны, – возразила Эби. – Мы специально взяли то количество, какое нужно для утреннего омлета. Яйца купили самые свежие, а ночью было холодно и они не могли протухнуть. Я бы сразу заметила, по внешнему виду и по запаху. Кроме того, завтракали все, и мы с Аюми, и сэнсэй, и никому, кроме Димы с Катей, плохо не стало…

– Так чем же они могли отравиться? – недоумевала я. – Катя, Дима, вы кроме завтрака что-нибудь ели?

– Нет, – покачали головой оба. – Только омлет, цукэмоно и чай…

– Может, кто шоколадкой угостил или чем-нибудь еще? – настаивала я. – Вспомните хорошенько, вы точно ничего, кроме завтрака, не ели?

И Дима, и Катя заверили меня, что никто ничем их не угощал и с собой они ничего из еды не привозили.

– Сэнсэй нам сказал, что о еде можем не беспокоиться… – слабым голосом прошелестела Катя. – Он говорил, что в лагере у нас будет завтрак, обед и ужин, голодными не останемся. Поэтому мы ничего не брали с собой…

Кузьмин прервал наш диалог, сказав, что родители Кати и Димы скоро приедут за ними.

– Вы сможете дойти? – озабоченно спросил он ребят. Те кивнули. – Александр, проводите Катю и Диму вместе с Аленом, – попросил Кузьмин мужчину. Я всерьез забеспокоилась. Ведь Александр – главный подозреваемый, кто знает, что он может сотворить с пострадавшими и Аленом… Но как я смогу проконтролировать ситуацию, если должна неотступно находиться рядом с сэнсэем?

Я не придумала ничего лучше, кроме как позвать Алена отойти в сторону от остальных жителей «Японского квартала».

– Что такое? – поинтересовался парень. – Вы хотите что-то сказать мне?

– Да, – понизила я голос. – Ален, когда пойдете, будьте предельно внимательны. Не спускайте глаз с Александра, очень прошу вас…

– А в чем дело? – удивился тот. – Почему мне надо не сводить глаз с него?

– Ну, пока я не могу точно объяснить все, – проговорила я, тщательно подбирая слова. – Вы вообще давно с ним знакомы? Знаете, что это за человек?

Ален задумался, а потом произнес:

– Вообще он довольно долго занимается японским языком, только нерегулярно. Начинает, потом что-то не складывается у него, и он надолго пропадает. Но всегда возвращается, только по-прежнему на первый курс. Один раз приходил на киноклуб, вроде смотрели фильм «Хакучи», но точно не помню. У нас же каждый раз новые фильмы…

– Какое кино смотрели, можете не вспоминать, – прервала я парня. – Меня интересует ваше мнение об Александре. Я вчера заметила, что он вел себя весьма подозрительно. Нервничал, постоянно куда-то отходил. Сперва подумала, может, курит, но нет. Вам не показалось такое поведение странным?

– Да я не обратил внимания, – пожал плечами Ален. – Я на выступление девушек смотрел и лекцию слушал. Да всякое может быть, может, Александр переживал за предстоящие мастер-классы, или за спектакль… Вы подозреваете его в чем-то конкретном?

– Я никого ни в чем не подозреваю, – соврала я. – Вот только происходящее за последнее время кажется мне странным. Вы ведь знаете, что сэнсэю доставляли необычные посылки?

– Вы маску Идзанами имеете в виду? – вспомнил Ален.

– Не только. Наверно, сэнсэй не рассказывал, но за время учебных занятий перед фестивалем кто-то принес ему маску бога смерти Эммы, цветок хиганбана и стихотворение, в котором упоминаются кладбища. И потом, вспомните Лену, которая была напугана появлением какого-то призрака. Прибавьте ко всему непонятные отравления Кати и Димы. Не слишком ли много совпадений? И все крутится вокруг Юрия Алексеевича… Меня, если честно, это пугает!

– Вот это да! – изумился Ален. – Я понятия не имел ни про цветок, ни про маску, ни про стихотворение… И правда, жутко все это… Вы думаете, кто-то замышляет недоброе против сэнсэя?

– Получается, что так, – кивнула я. – Поэтому меня и насторожило поведение Александра. Вот и прошу вас, будьте осторожны! И если что заметите подозрительное, расскажите мне. Я не хочу, чтоб с сэнсэем что-то случилось…

– Ладно, я все понял, – серьезно сказал Ален. – Я буду внимателен…

Катя с Димой кое-как встали, но было видно, что они чувствуют себя очень плохо. Я всерьез забеспокоилась, смогут ли несчастные больные добраться до берега, сэнсэй, видимо, был озабочен тем же вопросом. Но Ален заверил его, что все будет в порядке, взял вещи Кати, а рюкзак Димы понес Александр. Я с тревогой смотрела им вслед.

Я полагала, что Кузьмин решит тоже уехать с фестиваля, раз с его учениками постоянно происходят какие-то неприятности. Но сэнсэй, видимо, не хотел подводить Жанну, организатора фестиваля, поэтому сообщил, что сейчас нужно провести репетицию с тем актерским составом, который имеется на данный момент. Итак, осталась половина действующих лиц, поэтому нужно было менять сценарий.

– Пока возьмите весь необходимый антураж, – велел сэнсэй. – Я принесу сценарий, чтобы внести изменения по ходу действий.

Эби и Аюми разговаривали по-японски с Наоко и Марико, видимо, объясняли им, что случилось с Димой и Катей. Было видно, что японки искренне сочувствуют несчастным ученикам сэнсэя – их красноречивые жесты говорили больше любых слов. А вот Хадзимэ, Акио и Харуки особо не проявляли интерес ко всему происходящему – парни, видимо, прекрасно себя чувствовали в своем узком кругу и болтали между собой о чем-то. Похоже, им ничего вокруг не было интересно, что тут скажешь, странные товарищи…