Представьте, что вы участвуете в эксперименте по шумовому стрессу. Вас привели в лабораторию и попросили выполнить простую канцелярскую работу, слушая громкий звук в наушниках. Звук раздается не все время, а с различными интервалами. Он неприятный, хотя и не опасный; у вас создается ощущение, будто вы находитесь возле работающих реактивных двигателей (тем более что вы действительно слышите шум двигателей). По мере выполнения задачи исследователи измеряют уровень возбуждения вашей вегетативной нервной системы (артериальное давление, частоту сердечных сокращений и потоотделение). После первого этапа вас помещают в комнату с множеством других участников и просят решить ряд задач, причем некоторые из них кажутся практически неразрешимыми. Как вы думаете: какой результат вы покажете по итогам второго этапа? Точнее, каким будет ваш результат по сравнению с результатами участников, которые не подвергались шумовому воздействию или которые могли предвидеть появление шума заранее?

Эти вопросы легли в основу ряда важных исследований, организованных Рокфеллеровским университетом. Основным вопросом был следующий: смогут ли люди адаптироваться к шумовому стрессу и справиться с последующими заданиями на уровне своих возможностей? Результаты однозначно указывали на то, что хотя в начале воздействия вегетативное возбуждение росло, спустя некоторое времемя участники адаптировались к шуму и их возбуждение приходило в норму. Однако последующие задания показали, что адаптация не прошла без последствий. Люди, подвергнутые стрессу, совершали больше ошибок и проявляли больше признаков фрустрации и враждебности, чем представители контрольной группы. Учитывая этот факт, интересно узнать, повлияло ли чувство контроля над источником шума на показатели участников.

Процедура проведения эксперимента имела две вариации, и различие между ними оказалось весьма информативным. Во-первых, участники, которые подвергались воздействию случайного шума, адаптировались медленнее тех, кто справлялся с прогнозируемым шумом. Это можно считать разновидностью контроля – не прямого, но упреждающего, который делает стресс более терпимым.

Во-вторых, в другой вариации участникам говорили, что они могли контролировать уровень шума, если он становился слишком громким: им предлагали нажать на кнопку, которая прекращала шумовое воздействие. В опубликованных результатах исследований отмечалось, что участники крайне редко нажимали на кнопку, так что в конечном итоге ее решили отключить. Участники эксперимента, которым казалось, что они контролировали уровень стресса, показали лучшие результаты, чем те, кто был лишен такой возможности. После физиологической адаптации к звуку и сравнительно быстрого возвращения к обычному для себя уровню возбуждения они делали меньше ошибок и демонстрировали меньше признаков фрустрации на втором этапе, значит, адаптация далась им проще.

Эти результаты показались мне очень любопытными, особенно если применить их к источникам стресса в обычной жизни. Возьмем, например, утреннюю поездку на работу. Если вы пользуетесь личным или общественным транспортом, то можете передвигаться только по дорогам общего пользования, следовательно, ваш выбор маршрута ограничен. Возможно, в начале пути вы испытываете некоторое физиологическое возбуждение, которое постепенно сходит на нет по мере того, как вы адаптируетесь к утренней рутине. Но, хотя физиологическая адаптация проходит успешно, психологическая цена поездки может быть неприятной. Добравшись до офиса, вы будете делать больше ошибок и находиться в худшем настроении, чем если бы вам не приходилось бороться со стрессом. Однако осознание того, что в любой момент вы можете свернуть с главной дороги на менее загруженную второстепенную, способно снизить стресс. Того же эффекта вы добьетесь, если будете вставать на час раньше и ехать по совершенно пустым улицам.

Кнопка из исследования стресса и адаптации представляет собой эквивалент чувства внутреннего контроля. У людей с внутренним локусом контроля множество «кнопок», которые помогают им справляться со стрессом повседневной жизни. Вам предстоит трудный экзамен? Нажмите кнопку «усердная учеба». Хотите привлечь внимание потенциального партнера? У вас есть кнопка «очарование». Беспокоитесь о будущем? Нажмите кнопку «оптимизм».

Я думаю, большинство читателей придут к выводу, что внутренняя ориентация – ощущение того, что я всем управляю, – помогает нам претворять в жизнь свои начинания. Давайте подытожим то, что нам известно. Люди с внутренним локусом контроля лучше сопротивляются нежелательному влиянию, избегают ненужных рисков и составляют четкие планы по достижению целей. Они способны откладывать краткосрочное удовольствие ради чего-то более отдаленного и значительного. Они лучше справляются со стрессами повседневной жизни и платят меньшую цену, когда подвергаются им. Внутренняя ориентация выглядит практически безупречной. Но так ли это на самом деле?

Несколько лет назад я читал доклад на междисциплинарной конференции, посвященной стрессу и сопротивлению изменениям. Я сосредоточил свое внимание на локусе контроля в ходе реализации повседневных личных проектов и рассказал об исследованиях, о которых упоминал в данной главе. В ходе выступления пришло время отвечать на вопросы, и один мужчина, сидевший у двери в другом конце зала, спросил: «Профессор Литтл, я правильно понял, что в ряде исследований кнопка не была подключена?» Я ответил, что так оно и было, о чем говорилось в примечании к результатам одного из исследований. «Что, по-вашему, могло произойти, если бы кто-то нажал кнопку и обнаружил, что она не подключена? – поинтересовался он. – Не испытал бы этот человек куда более сильный стресс, чем те, кто изначально был лишен возможности контроля?»

Его вопрос показался мне очень проницательным. Мне стало любопытно, как этот мужчина до него додумался, и я спросил, не является ли он клиницистом, который специализируется на проблемах стресса и контроля. «Нет, я вовсе не психолог, – ответил он. – Я политолог, а в этот зал попал по ошибке. Я понял это лишь тогда, когда уходить было уже поздно. Поэтому решил остаться. Исследование с кнопкой так заинтересовало меня потому, что оно прекрасно моделирует мою теорию взаимоотношений государства и личности. Государство создает иллюзию контроля, люди покупаются на нее, но когда они обнаруживают, что ничего не работает, то свергают правительство».

Все рассмеялись, и казалось, что на этом тема закрыта. Но вопрос политолога не давал мне покоя, и на протяжении следующих нескольких месяцев я смотрел в оба, надеясь найти исчерпывающий ответ. Если говорить более абстрактно, то вопрос касался такой темы, как потеря контроля, иллюзия контроля, а также являются ли такие иллюзии адаптивными или дезадаптивными. Я не смог найти исследование, посвященное этой теме, но зато отыскал ряд статей на смежные темы, которые позволили мне составить более полное представление о контроле, иллюзии и облике человеческой жизни. Кроме того, этот поиск заставил меня задуматься о некоторых аспектах своей жизни и задать себе несколько очень личных вопросов.

Первые исследования, которые я раздобыл, подтверждали устоявшееся представление о том, что чувство контроля над событиями собственной жизни приносит психологические дивиденды и укрепляет здоровье. Одной из областей, в которой было собрано очень много сведений на эту тему, является геронтология. Геронтологи, в частности, изучали состояние людей, живущих в домах престарелых, которые контролировали свою повседневную жизнь. Один из недостатков домов престарелых – утрата свободы, которая особенно остро ощущается на начальном этапе, когда человек из собственного дома попадает в медицинское учреждение. Чувство утраты и попытки ослабить его легли в основу нескольких основополагающих исследований. Один эксперимент, проведенный в 1976 году Эллен Лангер и Джудит Родин, показал: обитателям домов престарелых становилось гораздо лучше, если персонал повышал их чувство личного контроля с помощью небольших изменений, таких как свободный выбор фильмов, возможность украшения комнат и выращивания комнатных растений. По сравнению с жильцами, которые не могли контролировать эти аспекты повседневной жизни, участники эксперимента были более активными, счастливыми и здоровыми и, как следствие, дольше жили.