Обменявшись впечатлениями по сегодняшнему дню, Надя спросила:

— Ты говорил, что раньше уже был в Ленинграде. Когда это было и что тогда тебе запомнилось?

— Пять лет назад, в 1975 году. Кроме архитектуры и Эрмитажа запомнились две встречи, одна из них с Ростиславом Пляттом.

— Не может быть!.. Как ты с ним встретился?.. И как он?

— А что: Плятт как Плятт.

Надя рассмеялась.

— Ты говоришь об этом, как об обыденном походе в булочную за хлебом, лучше расскажи: где и как.

— Я шёл вдоль линии воды на Заячьем острове, вижу: он идёт навстречу с немного опущенной головой, вероятно погружённый в свои мысли (спутать его ни с кем нельзя — слишком колоритная у него внешность). Метров за двадцать до него я сворачиваю под прямым углом к крепости и иду какое-то время вдоль стены, а когда он прошёл, я вернулся назад.

Надя молчала, стараясь понять сказанное, потом спросила:

— Я не поняла, зачем ты свернул?

— Я подумал, что для таких известных людей самое ценное и самое сложное — возможность побыть наедине, а всякие поклонники, тем более с просьбой автографа или заглядывающие в глаза, надоели как собаки. Я уважаю его и потому решил не нарушать его спокойствия.

— Но, если бы ты молча прошёл мимо, он бы просто не заметил тебя. Зачем было делать крюк?

— Раньше на мои детские вопросы ты часто говорила мне: «Сам подумай».

Уличный свет от фонаря проникал в комнату, и Иван увидел на лице Нади небольшое замешательство. После паузы, связанной не с обдумыванием ответа, а, скорее, с удивлением, что Иван её подловил аналогичным образом, она сказала:

— Да, да, ты прав. Такие люди от одного присутствия рядом посторонних людей уже внутренне напрягаются, ожидая назойливости.

Некоторое время они молчали. Потом Надя спросила: «А вторая встреча?»

— Вторая встреча произошла на Невском проспекте со случайной женщиной, которая обидела меня, и я так удивился, что не смог ей ничего ответить.

— Женщина обидела мальчика: тогда тебе ещё и 18 не было! Это интересно.

— Я прогуливался по Невскому проспекту, наслаждаясь видами. Впереди меня шла молодая мамаша, разинув рот на платья в витринах магазина. Её ребенок шёл сзади в двух метрах от неё. Вдруг он спотыкается, падает и плачет. Вот скажи — какая могла быть моя мгновенная и естественная реакция?

— Как какая? Ребёнка поднять.

— Правильно! Но в момент, когда я поднял ребёнка, мамаша обернулась и смерила меня таким ненавидящим взглядом, убеждённая, что это я сбил её ребёнка, что я растерялся и молча ушёл.

— Бедненький… Скажи — а где ты ночевал в тот раз?

— Полусидя, полулёжа на Московском вокзале.

Глава 44

Наступило молчание, которое прервал Иван:

— Расскажи мне о своих родителях. Чем они занимаются?

— Да, ходят вокруг дома два таких бочоночка.

— Очень ёмкая и необычная характеристика… Мне кажется, что просто ты не хочешь говорить.

— Лучше я расскажу о дяде, он у меня военный моряк, капитан первого ранга, но это не главное: гораздо интереснее его судьба; о его личной жизни можно роман написать.

Надя какое-то время обдумывала, что рассказать Ивану, а что опустить из жизни дяди Володи как малозначительное. Потом рассказала историю любви и расставания дяди со своей первой женой, о событиях после разрыва, о его занятиях музыкой, об удивительных результатах его самообразования и главное — как это повлияло на решение Нади снова сесть за фортепиано.

— Интересно — эта женщина повторно вышла замуж… уже за принца? — спросил Иван.

— Нет, не вышла: принцам такие, с претензиями, не нужны, да я и не слышала, чтобы принцы замуж с ребёнком брали.

— У них ребёнок остался?

— Да, дядя Володя каждый год ездит на день рождения к дочке, с которой его разлучила её мамочка… Он после тридцати второй раз женился и у него всё хорошо: и жена хорошая, и замечательные двойняшки растут… Но более всего меня поражает в этой истории то, что он до сих пор любит эту стерву.

— Разве ты можешь это знать? Я не могу представить, чтобы он кому-то об этом говорил.

— Ваня, есть области жизни, о которых женщины знают всё или, по крайней мере, — на два порядка больше, чем мужчины… Я не раз от мамы полунамёки какие-то слышала, а мама от папы что-то узнала, или она сама поняла — у меня очень умная мама.

— Ну хорошо. А как ты можешь это объяснить?

— Не знаю… Мне кажется, что эта женщина его унизила и оскорбила, но она же дала ему в жизни своеобразный толчок. Перенесённое унижение не позволяло ему вернуться к ней, а глубоко в душе осталось нечто вроде противоречивой благодарности.

— А твой отец — он тоже моряк?

— Нет. Он у меня лётчик… и разведчик, и учёный.

— Нет, эту загадку я точно не осилю, — после паузы произнёс Иван.

— Всё просто: он — командир эскадрильи, одно время занимался изучением физики грозовых фронтов, несколько лет занимался разведкой с воздуха нефтяных месторождений на Печорском море.

— Я не слышал о таком море.

— А если привлечь твою математическую логику?

Иван надолго задумался: ему не хотелось ошибиться, в итоге пришёл к следующей версии:

— Вероятно, Печорским морем специалисты называют ту часть Баренцева моря, где в него впадает река Печора. Правильно?

— Молодец, — удивилась Надя.

Иван от похвалы взорвался внутренним ликованием, но не хотел этого обнаружить, поэтому не стал долго удерживать паузу.

— А он ещё летает? — моментально спросил Иван, что совершенно неважно было для него в тот момент, так как он продолжал думать о предыдущем вопросе.

— Да, он по-прежнему — комэск, вот недавно вернулся из длительной командировки, привёз мне оттуда часы, которые тебе очень понравились.

— Мне кажется, у вас должна быть машина: не может же лётчик пешком ходить.

— Да, есть, но не потому, что лётчик, а потому, что мой папашка — очень отчаянный и водила ещё тот.

— Например? Наверняка были какие-то случаи.

— Был случай, когда он вернулся домой на машине, изрядно набравшись, но самое удивительное, что вернулся он в сопровождении ГАИ, они передали его маме с рук на руки.

— Не могу себе представить, как могла развиваться предыстория такой ситуации, — очень удивился Иван и даже привстал на постели.

— Очень просто: он встречался с друзьями, с которыми когда-то летал. Когда они всё вспомнили и за всё выпили, он вспомнил, что обещал маме вернуться в тот же день. Ему надо было возвращаться через два поста ГАИ, а на втором его помнили —