до моего дома. Он всеми силами делал вид, что не огорчен. Холодно поцеловал меня, попрощался и побрел домой. Эх, Артем, зачем?

Старая и запыленная квартира на окраине – единственное прибежище, где мы уединялись. Двушка, где вечно стоял нафталиновый запах ковров и изношенной одежды. Когда она пустовала, Артем приводил меня туда на ночь. Мне нравилось засыпать в его объятиях. Слушать, как он желает спокойной ночи и говорит приятные слова. Когда я так засыпала, не чувствовала одиночества. Выпадали редкие выходные, и нам обоим никуда с утра не надо. Я высыпалась, он бывал в хорошем настроении. Особенно, если у него возникало желание прикасаться ко мне.

Никогда не могла приготовить еду. Хорошо, что он умеет делать это сам. Я вообще не приспособлена к быту. И как-то же надо готовить ему потом, когда будем жить вместе. Если будем. Вот ведь гадость, надо учиться для него готовить. А может, пускай он сам, а я исключительно для любви. Меня бы это устроило. Так и скажу, мол, давай-ка ты зарабатывай, и обедать мы будем только в ресторанах, или же готовь себе сам! Выгонит меня к чертям.

Мы столько месяцев провели вместе, но между нами что-то пролегло. Он давно не смотрит на меня презрительным взглядом. А я давно спокойна за его нестабильность. Раньше я все списывала на то, что мы только начали. Теперь мы столько времени провели вместе и столько раз были в постели, что это смущает. Он хитрец: говорит все так, как я хочу услышать. Но глаза видят больше.

– Артем, – сказала я, когда мы лежали в постели.

– Что такое? – он растянул улыбку.

Я выдержала паузу. Как бы лучше сказать?

Он ощупывает меня, гладит мне ноги и сжимает грудь. Кажется, что он так хочет взять меня. Но только я поднимаю глаза, то читаю в лице отрешение. Будто он думает о постмодернизме в живописи, а руки машинально поглаживают.

– Мне иногда кажется, что тебе хочется просто секса, а не меня, – сказала я.

Он замялся.

Я попала в точку, но лучше бы промахнулась.

3

Мы возвращались с оперы под открытым небом на дворцовой площади. Сидели в электричке и обнимали друг друга, не разговаривая. Еще долго я вспоминал те мысли, которые посетили вовремя пения дуэта цветов оперы «Лакме». Я сжимал руку Даши и под божественный вокал наполнялся ярким свечением. «Это оно!» – подумал я тогда. И мне стало легче.

Подъехали к ее станции, попрощались. Даша украдкой посмотрела на меня через стекло электропоезда и не дождалась, когда я отъеду, ушла. Когда-то я встречал этот взгляд. Не то в ней недавно. Не то вовсе в другой и давно. Грустный, опечаленный взгляд полный безысходности. Полный скорби и смирения, будто хочется жить по-другому, но иначе никак. Ее чувственные карие глаза полны этим содержанием.

Я не придал значения этому взгляду. Хотя внутри заерзало. Но я отмахнулся, ведь меня переполняло откровение. Ее прошлое – это подарок. Да, подарок. Это осознание пришло внезапно. Оно долгое время накапливалось, но только теперь вырвалось наружу.

Стало спокойнее.

Время шло. Теперь я встречал ее с работы без внутреннего гнета. Все равно на остальных – я приходил к ней. Я называл ее любимой и не смущался перед работниками кафе.

– Знаешь, я спрашивала по поводу вакансий админом, – сказала Даша и зажалась.

– Мне кажется, из тебя получится хороший администратор, – ответил я. – У тебя выходит руководить официантами и выполнять поручения директора. У тебя получится.

И ее повысили. И перевели в другое кафе. Теперь приходится ехать дальше.

Как-то я зашел к ней днем. Зашел и растерялся. Даша суетилась: рассчитывала гостей, отдавала напитки и следила за порядком в зале. Кажется, она себя изводила. Хотя и говорила, что кайфует от этого. Она действительно там хорошо смотрится. Даша младше всего персонала, но видно, что ее уважают. Ее внешность завлекала. Немного откровенное черное платье сжимало грудь и обнажало упругие ноги. Волосы, скрученные в кичку, и ярко красные губы.

Я застыл на месте. Официанты шныряли по залу. Даша взглянула на меня не то иронически, не то насмешливо. Я уселся за стол. Подожду, пока она освободится.

Минут через двадцать она с задором чуть ли не подбегает ко мне.

– Ты чего такой? – звонко спросила она.

– Какой?

– Такой грустный.

– Ничего я не грустный.

Она стояла рядом. Мы молча смотрели то друг на друга, то на проходящих людей. Она здоровалась с вошедшими гостями и посматривала на бар.

– Я сейчас, – проговорила она и метнулась к стойке.

Обычно она мне что-нибудь предлагала, и я просил кофе. Но сейчас все как-то не так. Наверное, слишком замоталась.

Даша освободилась и вернулась ко мне раздраженная.

– Давай отойдем? – сказала она.

Я встал. Мы отошли в спокойный угол. Она вздохнула, вскинула брови и сказала:

– Ты меня вообще любишь?

– Конечно, люблю, – сказал я и замешался.

Она успокоилась.

Постояли еще немного, поболтали о чепухе и попрощались. Под палящими лучами солнца я пошел домой. В автобусе я морщил лоб и думал. Что она хотела узнать этим вопросом? Люблю ли я ее. А что хотела сказать? Я отмахнулся от этого, как от нерешаемой загадки.

4

Я приехал к закрытию. Мы решили сразу поехать на квартиру. Я давился пережаренным кофе, пока Даша заканчивала. Больше смотрел в кружку, чем пил из нее. Смотрел в ней свою жизнь. Последние гости ушли, и официант метнулся к столу. Он проверил все ли уплачено по счету и начал небрежно складывать посуду на поднос. Свет в зале потух – в глазах засверкали неприятные пятна. Даша весело переговаривалась с официантом, брякала ключами от кассы, шуршала купюрами и звенела мелочью. Много раз мы уходили из кафе под эти звуки, теперь же закрытие смены оставалось за нами.

– Пойдем? – весело сказала она.

– Пойдем.

Мы вышли на свежий прохладный воздух. Начало августа. Тихий летний вечер. И хотя днем палило солнце, к концу дня остывало. Даша захлопнула дверь, обернулась и как-то с сожалением посмотрела мне в глаза. Я подошел и обнял ее. Она обняла в ответ.

– Вызывай такси, – сказал я.

Даша достала телефон и вбила адрес в приложение. Она не успела подтвердить вызов, как на экране высветился входящий звонок. Она отвернулась и отошла в сторону. Сдавленным голосом она проговорила: «…да… со мной… да, сразу поедем… скажу». После вздоха Даша подошла и грустно улыбнулась.

– Кто звонил?

– Это мама.

Я познакомился с ее родителями после новогодних праздников.