– Вы лучше Мусаево стороной обойдите, – доверительно предложила тетка Кортесу. – Там речка будет небольшая, так ее не переходите, идите по берегу и как раз к горам выйдете. Крюк, конечно, получится, но так надежнее.

Наемник кивнул:

– Спасибо за совет.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Гольяновская,

31 июля, вторник, 11.41

«Я не знаю, кто помог Лешеньке влюбиться в путешествия по северу России. Когда мы познакомились, он говорил, что ездит туда каждый год столько, сколько себя помнит, и всегда находит новые впечатления, которые помогают ему прожить до следующего лета. Лешенька хвастается, что знает Карелию лучше, чем ее жители, что был на Соловках, что купался в Белом море. Я ему верю: он прошел пешком и проплыл на байдарке весь север, он… (неразборчиво) …главное, он никогда не берет в эти путешествия «гер», только траву. Он говорит, что «гер» оскорбляет северную землю, поэтому мне кажется, что он любит ее больше, чем меня. Конечно, это ерунда…»

(пропущена страница)

«…год мы поехали на Кольский полуостров, на Сейдозеро. Лешенька уверял, что в его окрестностях, а может быть, на дне, должен находиться затерянный город. Что сюда устраивали и до сих пор устраивают научные экспедиции… (неразборчиво) …думаю, что затерянные города можно найти гораздо ближе, и не стоит тащиться из-за этого на край света. Учитывая, сколько метров культурного слоя нанесло на нашу планету за последние тысячи лет, можно не сомневаться, что…»

(неразборчиво)

«…увидела Сейд-озеро, мне стало совершенно наплевать, что мы проехали эти тысячи километров. Чтобы полюбоваться этой красотой, не жаль было бы проехать гораздо больше. Ровная поверхность воды, налитой в резную чашу, окруженная массивными скалами, и голыми, и покрытыми лесом. Здесь все дышит древним, нетронутым цивилизацией величием, сохранившимся с незапамятных времен. В шуме деревьев я слышала сказки, которые читал мне папа, когда я была маленькой, и эти сказки оживали. Мне казалось, что на поляне должна стоять избушка на курьих ножках, а из-за могучих скал вот-вот вылетит Кощей Бессмертный.

Особая прелесть – облака. Здесь они…»

(пропущена страница)

«– Зря ты затеяла купаться, – пропыхтел Лешенька, выпустив облако вонючего дыма. Ненавижу траву. – Холодно.

У меня действительно зуб на зуб не попадал, но я чувствовала, что должна была это сделать. Спокойная гладь Сейд-озера манила меня, как огонек свечи привлекает бабочку. Я ничего не могла поделать с собой.

– Заболеешь.

– Не заболею.

Вдруг я поняла, что в воде мне было намного теплее, чем здесь, на воздухе. Я сбросила полотенце и снова вошла в озеро.

– Что ты делаешь? – Лешенька попробовал подняться, покачнулся и захихикал: – Утопиться решила?

Это показалось ему настолько остроумным, что Лешенька задергался от смеха. На «хи-хи» пробило.

– Тебе не понять!

Я снова доплыла до островка, но теперь выбралась на него. Как я и предполагала, внутри этот каменный утес оказался полым, и его стены образовывали самый настоящий бассейн, в котором скопилась дождевая вода. Чистая дождевая вода. Чудесная ванна посреди озера.

Почему я предполагала, что найду ее здесь?

С берега что-то кричал Лешенька, но я не обращала на него внимания. Мне показалось, что я должна окунуться в эту ванну. Я сбросила купальник – ребята на берегу засвистели – и осторожно погрузилась в нее.

Вода в этом странном бассейне не была застоявшейся. Она была чистой, прозрачной и… (неразборчиво) …стало холодно, как на воздухе – вода в бассейне была еще холоднее, чем в озере! Я поняла, что в бассейне бьет ключ».

(неразборчиво)

«…выкла к обжигающему холоду воды и теперь ощущала ее просто, как освежающую прохладу. Передо мной возвышалась массивная и важная, как главарь гангстеров, скала, на камнях которой не было видно ни единой травинки.

Хороший слог! Может, надо стать писателем?

Но при всем своем величии скала выглядела ужасно незаконченной. Ее вершина не должна была заканчиваться так скоро. И так ровно. Там явно не хватало…

Я прикрыла глаза и увидела!

Замок! Огромный, поражающий воображение, блестящий и абсолютно черный замок! Я видела каждую его башню! Заходящее солнце играло на его стенах, и красные лучи казались кровавыми подтеками, следами принесенных жертв и казненных предателей. Я видела широкие лестницы, спускающиеся прямо к воде. Я видела факелы, горящие синим огнем. И когда вода в бассейне стала совсем горячей, я увидела…»

(пропущена страница)

«Лешенька сказал, что я не сдержала слово и взяла с собой «гер». Ребята тщательно осмотрели мои веревки, но дырки от новой вмазки не было, да и не могло быть. Я не брала с собой «гер», а то, что я видела…»

(текст обрывается, следующая сохранившаяся запись не имеет отношения к путешествию на Сейд-озеро)

Из дневника Вероники Пономаревой. Обнаружен при обыске в ее квартире на Гольяновской улице, сильно поврежден при пожаре, собственность королевского архива Великого Дома Людь. Не предназначен для свободного доступа.

– Зачем ты напомнила мне эту историю?

Пустой шприц лежал на раковине рядом со вскрытой ампулой. Вероника стояла перед зеркалом ванной комнаты, и все ее внимание было приковано к глазам. Ее огромным, прекрасным, черным… Нет, уже далеко не черным. Совсем не черным глазам. «Стим» залил их тяжелым золотом, залил полностью, поглотив и зрачки, и радужную оболочку, и белки. Это зрелище пугало и завораживало одновременно, удивляло и наполняло энергией.

«Как называлась та массивная скала?»

– «Подошва Кадаф»! – Слова слетели с языка прежде, чем Вероника осознала смысл вопроса. – Что это значит? Почему я так сказала?

«Ты должна понять, что мы были вместе всегда. Но между нами была дверь. Запертая дверь».

– А «стим» – это ключ?

«Ты повернула ключ в замке. И, если захочешь, можешь открыть дверь».

– И что тогда?

«Подумай о Лешеньке».

– Что?

«Представь себе нашего любимого».

Вероника сосредоточилась, вызывая в памяти образ друга, его высокий лоб, кудрявые волосы, полуулыбку… Новая, еще неведомая, но уже все более и более знакомая сила забурлила в теле девушки. Поверхность зеркала залил золотистый свет.

– Он пришел.

Белые одежды, крылья за спиной…

«Если ты не откроешь дверь, он всегда будет уходить обратно».

Вероника вздрогнула, и в зеркале вновь отразилась ее обнаженная фигура.