— Ладно, – я сдержанно улыбнулась.

Лили сопела, как младенец, и я решила последовать ее примеру. С утра я поговорю с ней еще раз, возможно, она подобреет и не будет идти против собственного брата.

Шум и крики из открытого окна вынудили вновь разомкнуть глаза. Это визжала Кэтрин. Устроила скандал. Судя по всему, Мартин заявил ей причины ухода Лили и выдвинул ультиматум. Сестра оказалась дороже.

Я увидела, как взъерошенная Кэтрин садится в машину и уезжает. После этого я со спокойной душой легла спать.

Две недели спустя

— Мам, я здесь ничего не вижу… — я придерживая телефон плечом, открывала ящик за ящиком.

— Посмотри, он должен быть там, я точно помню.

— Ладно, мама, я найду и перезвоню тебе, хорошо? Неудобно разговаривать.

Я перебираю пачки бумаг в попытке найти договор, который стал так жизненно необходим прямо сейчас.

Я жила в доме родителей уже две недели, и тут мне спокойно. Подруги помогали мне подготовиться к предстоящей свадьбе и, кажется, все шло своим чередом. Порой я созванивалась с Лили и узнавала, как у нее дела. Несмотря на наши непонятные отношения с Мартином, я не могла просто взять и забыть эту малышку. Она мне, как младшая сестра. Я даже дала Лили свой адрес, чтобы при случае она смогла приехать. Буду рада видеть ее в своем доме.

Каждый день я уверяла себя в том, что все правильно делаю. Я дала согласие Дэйву на свадьбу, и сдержу свое слово, и это будет правильно. Кидаться в омут с головой из-за терзаний по Мартину, когда есть жених – вот это неправильно. Да и все что было, когда появился Мартин – неправильно. В прошлом я совершила ошибку, когда доверилась этому человеку , а он при первой же представившейся возможности предал меня… Когда я особо нуждалась в поддержке. А потом просто исчез из моей жизни, словно его и не было, оставив после себя шрамы на моем сердце и теле.

Я ходила по опасной грани, когда встречалась и общалась с Мартином. Мое глупое израненное сердце трепетало, когда он рядом. Оно отвечало за чувства, которые все еще не остыли, несмотря на всю причиненную боль. Но у меня еще есть голова, которая сжимала с треском мои чувства и беспощадно давит и давит их… не дает им полностью открыться. Я должна трезво видеть и оценивать реальность, в которой я живу. И в этой реальности я — невеста Дэйва, а Мартин лишь отголосок прошлого, которое уже не вернуть.

— Здесь надо перевернуть все вверх дном, чтобы что-то найти! – выругалась я, копаясь в бумагах.

Я начала вытаскивать из ящиков все папки и раскладывать их по стопкам на пол. Окружив себя бумажной баррикадой, я добралась

до последнего отсека в рабочем столе. Там были письма. Я обрадовалась, что одним ящиком на поиски будет меньше, и хотела было задвинула его обратно. Но не смогла. Руки сами остановились, когда глаз зацепился за описание верхнего конверта.

Письмо предназначалось мне. Когда я увидела адрес, мне стало не по себе. Там был указан не мой адрес моего дома и квартиры, это был адрес клиники, в которой я наблюдалась пять лет назад… Когда я попросту сходила с ума. Это было пять лет назад. Письмо до сих пор не вскрыто, и оно находится в рабочем столе моей мамы.

Я сжала конверт в руках, боясь его открыть… Пальцы нервно перебирали бумагу, а внутреннее чутье подсказывало мне, что там что-то важное. Я вскрыла письмо, и глаза быстро забегали по строчкам послания. Когда я закончила читать, чернила ручки расплылись в тех местах, куда упали скатившиеся по щекам слезы.

Это было письмо от Мартина. Он говорил, как любит, и просил прощения. Писал о своих чувствах и о том, как сильно переживает за меня. Сражается с родителями за попытку увидеться со мной, но они безжалостны и несправедливы. Угрожают расправой и лишить всего, что у него есть.

«….но мне не страшно, что они хотят отнять у меня? Самое важное, что было у меня, я уже потерял. Люблю тебя. Душой и сердцем, твой Мартин», — глаза бегали по последним строчкам, а уши подсознательно слышали его голос.

По его словам, это третье письмо, которое ушло в пустоту. Взглянув в ящик, я обнаружила еще пару писем от Мартина. Я перечитала их все. И мне стало невыносимо больно на душе. Внутри все тянуло и разрывалось на части. Я вспомнила все, что тогда с нами происходило. Его горячие отчаянные слова стрелами вонзились

мне в сердце, и мои лицо кривилось от боли . В голове стоял шум, и я задыхалась от своих слез.

Изменилось ли бы что-то, если бы эти письма дошли до меня? Я не знаю. Но я должна была их прочитать! Должна была услышать Мартина, но мне не дали этого сделать. У меня просто не было шансов… Как и у Мартина, сердце которого разрывалось на части от чувства вины и несправедливости.

На столе затрещал телефон. Звонок мамы был очень кстати. Успокоив свои всхлипывания и рваное дыхание, я провела по зеленой кнопке на экране и ответила на звонок. Маме нужны был договор.

— Да, я нашла, – прогнусавила я, крутя в руке письмо. – Но кое-что другое. Нам надо серьезно поговорить, мама.

Мама разливала чай, и крышка чайника подрагивала от ее дерганых движений. Протяжная струя кипятка заполнила кружку с успокаивающими травами. Я вдохнула мятный пар, парящий над кружкой.

Мы сделали небольшую паузу в нашем напряженном разговоре. Нам обеим надо собраться с мыслями, чтобы в порыве эмоций не ляпнуть лишнего.

Злюсь ли я на маму? Безумно. В глубине душе я ее оправдываю, но тяжести на душе меньше не становится.

— Что это изменит, дорогая? – нарушила тишину мама. – Ну, писал он тебе, и что дальше?

— Это меняет все… — негодовала я, почему она так спокойно об этом говорит.

— Что, все?! Из-за каких-то писем ты готова броситься в ноги к Мартину и легко распрощаться с Дэйвом? – нездорово посмеялась мама надо мной, как над ненормальной.

— Я не собираюсь ни к кому бросаться в ноги… Просто в моей голове все перевернулось вверх дном. Теперь я все вижу иначе, мама! И ты в новой картине находишься не в лучшем свете.

Мамина рука дрогнула, и чай расплескался по скатерти. Она поджала губы и забегала раздосадованным взглядом по мне.

— Давай, вини маму во всем! – она со злостью откинула тряпку, которой вытерла разлившийся чай. – Пусть я останусь крайней, мне не привыкать.

— Я этого не говорила, – выдохнула я, шмыгнув носом.

Закрыв ладонями лицо, я видела вновь строки, написанные неровным подчерком Мартина. Я не хочу обижать маму обвинениями, она родной мне человек, и я люблю ее… Но порой я совсем не понимаю эту женщину.

Мама поймала момент и подсела ко мне ближе. Заключив меня в объятия, она поцеловала мои волосы. Помню, как она делала так, когда я была маленькой.

-Ты понимаешь, что я спасала тебя… От него, от лишних слов и плохих эмоций. Ты была подавлена и думать не хотела об этом Мартине, а от упоминаний о нем тебя трясло… Ну же, вспомни…