Сначала в походной бане помылась таборщица Марина, единственная в партии женщина. После нее, по трое, пошли мужики.

В один из таких заходов вклинился Ленька. Громов дал ему пакет, сшитый из оранжевой медицинской клеенки, в котором он хранил документы.

– Бинт не замочи…

Ленька сунул руку в пакет и голышом заскочил в натопленную палатку. За месяц он мылся впервые, если не считать того, что по утрам умывался в реке.

На следующий день на маршрут вышли всей партией. На таборе осталась только Марина. Предстояли несложные работы на участке, расположенном в верхнем течении реки. Там, на каменных осыпных склонах, рос только кедровый и березовый стланик.

До места добрались быстро, дружно взялись за дело, надеясь до обеда вернуться на табор. Но разразилась сухая гроза. Одновременно в нескольких местах вспыхнул сухой стланик, и огонь пошел гулять по всему склону. Спустя каких-то тридцать минут огненный рубеж приблизился к кромке тайги.

На импровизированном собрании геологи решили не допустить пожара в тайге. Для этого нашли глубокую борозду водотока и вырубили вокруг нее весь стланик.

Ленькин участок располагался на самом конце огневой линии. Громов решил, что он безопасней других. Так и было до тех пор, пока Ленька не увидел огненный шар, который катился на него по каменистому склону. Застыв на мгновение, он вдруг понял, что не успеет спастись, но все же предпринял отчаянную попытку: стремительно прыгнул в сторону. Ему не хватило доли секунды. Огненный вихрь подхватил худое мальчишечье тело, перекинул через борозду водостока и, как голодный зверь, потащил добычу к кромке тайги.

Когда заполыхали кусты, на подмогу прибежали несколько человек. Леньку обнаружили недалеко от горящей березы. Его одежда дымилась, левая сторона головы, лицо и тело были сильно обожжены. Громов разделил отряд на две группы. Первая, включая его самого и радиста, должна была эвакуировать Леньку на табор. Вторая осталась тушить пожар.

На два тонких ствола положили несколько поперечин и накрыли их лапником. Сверху поместили обгоревшего Леньку. Он был в сознании, терпел ужасную боль и только молча смотрел на товарищей, которые, меняясь руками, рысью тащили его на табор.

По прибытии радист передал в базовый лагерь «эрдэ», срочную радиограмму.

Утром, когда прилетел вертолет, Ленька был уже без сознания.

Мохначев сдвинул брови и поочередно посмотрел на обеих женщин.

– Пожалуй, следует поговорить с Вадимом Егоровичем. Он должен прояснить ситуацию.

Анжелика взмолилась:

– Только не говорите, что это я видела, как он избивал парня!

Иван Ильич успокаивающе похлопал ее по руке:

– Не волнуйтесь, дорогая. Вам ничего не грозит.

Та всхлипнула и снова заплакала.

– И все-таки. – Старик заглянул ей в глаза. – Вы сказали, что Карелин избивал человека. Что это значит?

– Он так сильно бил его по лицу…

– Кулаками? – поинтересовалась Полина.

– Да, много раз. Когда парень упал, я подумала, что он умер.

– А что, если нам пойти сейчас на хозяйственный двор? – предложил Мохначев. – Уверен, там все прояснится.

– Нет, я не пойду! – воскликнула Анжелика.

– Но ведь если вы не узнаете, чем все закончилось, вы не сможете сегодня заснуть. Идемте, не глупите. С вами ничего не случится.

Полина, хоть и была напугана, отправилась вместе с ними.

Когда они пришли на хоздвор, то увидели, что на скамейке сидит парень лет двадцати с небольшим и держит у носа мокрую окровавленную тряпку. Рядом стоят Карелин и двое охранников.

– Вадим Егорович! – Оставив дам, Иван Ильич направился к гаражу.

Карелин что-то сказал охранникам и пошел навстречу. Охранники тем временем загородили собой нарушителя.

Вадим Егорович перехватил Мохначева на половине пути, развернул и повел обратно. Причем сделал это очень непринужденно. Ни у кого не возникло даже тени сомнения, что Карелин так поступил только из расположения к старику.

– Что случилось? – спросил Мохначев, когда они подошли к Полине и Анжелике.

– Ничего страшного, – спокойно ответил Карелин. Однако, увидев испуганные лица обеих женщин, вдруг сдался: – Вижу, без объяснений не обойтись… Сегодня на территории санатория охранники задержали постороннего. Обычная, заурядная ситуация.

– Говорят, у него было оружие… – напомнила Анжелика.

– Ерунда. Газовый пистолет.

– И все-таки, – нахмурился Мохначев.

– Уверяю вас. Он не собирался расстреливать отдыхающих… Ну, хорошо… – Карелин вздохнул. – Парень – наш бывший работник.

– Где он работал?

– В охране.

– Вот те раз…

– Не так давно был уволен за то, что украл деньги.

– Большую сумму?

– Нет, небольшую. Зарплату бухгалтерши, которую она по дурости оставила в ящике стола. К счастью, момент хищения был зафиксирован камерой наблюдения.

– Что же он, – вмешалась Полина, – охранник и не знал, что есть камера наблюдения?

Карелин объяснил:

– Просто балбес.

– Надеюсь, вы сообщили в полицию? – спросил Мохначев.

Ответ последовал неожиданный:

– Нет.

– Позвольте спросить, почему?

– Деньги вернул, к тому же у него мать в больнице лежала. Пожалели.

– Но ведь теперь он зачем-то пришел? И… хотел бы спросить: зачем вы его так сильно избили?

Глядя себе под ноги, Карелин изменился в лице. Наконец он все объяснил:

– Этот прохвост – сын моего покойного друга. Я несу за него ответственность, поэтому не заявляю в полицию. Если негодяя осудят, это убьет его мать.

Кажется, объяснение было исчерпывающим. Все притихли. Анжелика окончательно успокоилась, Полина же, наоборот, почему-то занервничала.

– Значит, «учили» вы его по-отцовски? – Мохначев понятливо улыбнулся.

– Надеялся без этого обойтись. Но не сдержался.

– Хочется верить, что толк, в конце концов, будет.

– Будет, – уверенно заявил Карелин. – Осенью он пойдет в армию.

– Вот это верно. Там из него сделают человека.

Пропустив мимо ушей слова Ивана Ильича, Карелин как ни в чем не бывало спросил у Полины:

– Как вам экскурсия?

– Очень понравилась, – на всякий случай она ответила сдержанно. – Кстати, большое спасибо вам за ватрушки.

Взглянув на нее с удивлением, Вадим Егорович холодно произнес: