Дальше Грин говорит о Вороне-Выскочке: «И как истинный Джон Фактотум он мнит себя единственным Потрясателем Сцены[23]в стране. О, я умоляю вас использовать ваши блестящие умы в более выгодных целях, пусть эти Обезьяны копируют ваши прошлые произведения, но никогда больше не знакомьте их с новыми восхитительными творениями. Я знаю, что лучший муж из вас никогда не станет использовать других… однако вы можете найти для себя более достойных господ; печально, что, наделенные такими блестящими умами, вы вынуждены служить этим убогим конюхам».

— А, мой друг журналист, — радостно приветствовал Джейка Блоджетт. — Все еще ищете способ получить Пулитцеровскую премию?

— Не отказался бы от хорошей истории с началом, серединой и концом, — рассмеявшись, ответил Джейк.

— Ну и как я могу помочь вам в вашем весьма непростом предприятии в этот отвратительно сырой осенний день?

— Я хочу поговорить о Роберте Грине и Уильяме Шекспире.

Брови Блоджетта взмыли вверх, и он с понимающим видом кивнул.

— Ага. Значит, провели кое-какое расследование и таки добрались до Выскочки-Ворона.

— Да. Я познакомился с человеком по имени Бальсавар. Льюис о нем не упоминал?

Блоджетт нахмурился.

— Кажется, нет. А почему вы спрашиваете?

— Именно он рассказал мне о том, что Льюис интересовался Шекспиром. О том, что тот был совсем не тем, кем мы привыкли его считать. Очевидно, Бальсавар работал вместе с доктором Льюисом над пропавшей книгой. Точнее, так он утверждает.

— Наверное, такое возможно. Мой клиент никогда не обсуждал со мной, чем он занимался за пределами этого магазина, не говоря уже о том, чтобы упоминать какие-то имена. Итак, что же вам рассказал этот Бальсавар?

— Если коротко, что Шекспир был вором. Он не вдавался в подробности и не смог (или не захотел) открыть мне имя или имена предполагаемых жертв.

Блоджетт кивнул.

— Ну, я уже говорил прежде, пока я не получу определенных сведений о том, где и в каком состоянии находится мой клиент, я не могу сказать больше, но я открою вам вот что: он не поделился со мной этой частью информации, как ни интригующе это звучит.

— В таком случае что вы думаете по поводу заявлений о воровстве?

— Как я уже сказал…

— Давайте так: вы согласны с тем, что Роберт Грин назвал Шекспира вором?

Блоджетт поджал губы, сделал глубокий вдох, а затем с мрачным видом кивнул.

— Должен сказать, что выглядит все именно так.

— Значит, если Грин в своем обличительном произведении говорил о Шекспире, неудивительно, что Марк Твен был о нем такого невысокого мнения.

— Разумеется.

— Но кто те трое, которых он пытался предупредить? — Он показал Блоджетту копию текста.

— На этот счет существует много разных мнений, и я подозреваю, что они являются ключом к тезисам доктора Льюиса. Но я могу сказать вам следующее: скорее всего, это были другие известные драматурги того времени, вероятно, группа, которая называлась «Университетские умы».

Джейк кивнул и сделал пометку.

— Хорошо, это объясняет «умы».

— Не понял?

— Я выделил в тексте несколько ключевых слов и хотел бы услышать ваше мнение, если вы не возражаете.

Блоджетту разговор явно начал доставлять удовольствие.

— Прекрасно. Обожаю загадки. Что там у вас?

— Например, «провинциальное болото». Что это значит?

— Ах, это… он намекает на провинциальный говор, которым страдали те, кто жил в сельской местности. Грин критикует речь некоторых актеров.

— Например, Шекспира?

Блоджетт фыркнул.

— Вы это сказали, не я. Но должен признаться, что я до некоторой степени разделяю скептическое отношение доктора Льюиса к нашему обожаемому Барду.

— Я так и понял. Тогда помогите мне. Он упомянул марионеток. Как вы думаете, почему?

— Хороший вопрос. — Блоджетт, прищурившись, вгляделся в распечатку, потом кивнул. — Думаю, он говорит о том, что с писателями обращаются, как с марионетками, но можно предположить, что актеры — это марионетки, которые произносят слова, написанные другими людьми.

— Имея в виду, что ни в одном из случаев актер не является автором?

— Именно.

Джейк сделал еще одну пометку в своем блокноте.

— Чуть раньше в памфлете я заметил, что Актер хвастался тем, что он «семь лет был единственным, кто говорил за марионеток». Вы думаете, тут есть какая-то связь?

— Не сомневаюсь. Грин подчеркивал только те факты, которые считал необходимым подчеркнуть. — Блоджетт почесал макушку. — Мне кажется, я читал какую-то статью о том, что Шекспир некоторое время работал кукольником где-то на севере. По-моему, в Ланкастере. Знаете, это может объяснить так называемые «белые пятна» в его биографии.

Джейк сделал себе пометку, чтобы позже это проверить.

— А как насчет гаеров? Имеется в виду актерское паясничанье?

— Скорее всего. Это как раз подводит к словам о «напыщенном белом стихе».

— Что он имел в виду?

— Ну, совершенно ясно, что мистер Грин обрушивается на конкретного актера за его напыщенную игру. И когда он говорит, что некий Ворон-Выскочка «считает, что способен потрясать своим напыщенным белым стихом», он имеет в виду его напыщенную манеру исполнения.

— Хммм. В таком случае я не понимаю, почему все считают, что слово «напыщенный» относится к самой поэзии. Разве филологи не это твердят в один голос?

— Именно это, — кивнув, подтвердил Блоджетт.

— «Украсившийся нашими перьями» — это достаточно ясно. Он обогащался или красовался при помощи «перьев», то есть работ других.

— Очень хорошо.

— А что такое Джон Фактотум?

— О, это просто: слово «фактотум» в переводе с латыни буквально означает «мастер на все руки». Судя по всему, мистер Грин хочет сказать, что наш обожаемый Бард был, возможно, на многое способен. Сдается, Потрясатель Сцены был человеком с множеством профессий, или ролей, или обличий, включая кукольника и актера, то есть игрока, которому подчинялись и от которого зависели другие люди.

Слова Блоджетта подтвердили то, что Джейк уже и без того подозревал: что Потрясатель Сцены был кем-то вроде агента.

— Господи, значит, они все работали на него. — И тут он заметил кое-что еще. — Посмотрите сюда. Актер, или агент, из «Крупицы ума» говорит об «игровой одеже» стоимостью более двухсот фунтов. Может быть, он еще и торговал костюмами? Это явно приносило деньги.