Чуть позже Роксолана и ее сын, одетые в скромную дорожную одежду, направились к воротам сераля. В руках у женщины был узелок, и платок-яшмак на лице. За ней бежал испуганный черный евнух. Стража на воротах растерялась… Роксолана никого не слушала, не видела. Шла вперед.

…Султан удивленно спрашивал Роксолану:

— Куда ты шла? Что случилось? Ты больна?

Были в покоях Роксоланы. Она качала малыша. Положила его в колыбель. Султан хотел обнять Хюррем, но она отшатнулась.

— Скажи, Сулейман, ты мог бы быть с женщиной, если бы узнал, что она недавно была в объятиях другого мужчины?

Уставился на нее султан и ответил жестко:

— Нет.

— Вот и я не могу. Хотела сделать то, что делают женщины в моей Украине, когда их мужья имеют любовниц. И я сделаю это!

— А что именно? — старался не терять терпения султан.

— Оставлю твои палаты, столицу и государство. И не возьму с собой ни единого украшения, что ты мне подарил: ни жемчужную диадему, ни перстня с бриллиантом, ни синей бирюзы, ни одежды из шелка, ни денег!

— Ты думаешь, мои люди не нашли бы тебя? — улыбнулся султан.

— А если бы поймали, чтобы ты сделал? — пожала плечами Роксолана.

— Что? — ответил удивленно. — Запер бы в гареме!

— По какому праву? Ведь я свободна! Ты мне свободу подарил, султан Сулейман, которого все уважают и которого прозвали Законодателем за его ум и мудрые законы.

Сулейман снова улыбнулся:

— Но ты добровольно венчалась со мной. Знала, видела, что я имею и других женщин. Так или нет?

— Да, но я думала, что ты оставишь других. Любовь не терпит подруг! — здесь уже она взорвалась, и была очень хороша в этом взрыве и гневе.

— Чего ты хочешь? — спросил повелитель.

— Хочу жить с тобой, как это принято у нас на Украине. Хочу, чтобы ты отказался от гарема!

Здесь уже султан не выдержал, и разгневался сам:

— Ты единственная в моем сердце. Но отказаться от гарема — это уже слишком. Такого никогда не было в роду Османов. Это позор для султана. Что скажут мои подданные?

Настя посмотрела на него и сказала тихо:

— А как же пророк Магомет? Он долго жил с одной женой, Хадиджой…

Молчал Сулейман. Здесь уже Роксолана не выдержала, погладила мужа:

— Я хочу любить тебя, как любила моя мать моего отца… помогать тебе в твоих государственных делах, потому что их очень много…

Султан уже веселился, как юноша:

— Кто из нас завоеватель — ты или я? Ты получишь мой гарем, а потом приберешь к рукам государство? А если я обману тебя с гаремом?

— Все знают, — подняла улыбающееся личико, — что слово, данное Сулейманом, тверже стали.

— А ты никогда еще не говорила мне неправды?

Смутилась, глаза опустила:

— Однажды…

— Когда? — удивился.

— Тогда, утром… У моря… Когда приплывали рыбаки…

Я сказала, что хочу есть. Но я была сыта любовью. Думала, что ты голоден, и стеснялась спросить тебя…

Эти слова были как мед султану. Схватил жену на руки, закружил…

— Я выполню то, чего ты добиваешься! Забуду дорогу в гарем и больше не прикоснусь ни к одной женщине, кроме тебя!

Роксолана гуляла в парке с сыном Селимом и Мустафой. Была приветлива с обоими. И Мустафа — красивый, живой как ртуть мальчик с умными глазами — был добр и ласков к своему брату. Боролись, бегали друг за другом. Лохматый «Калым» тут же. Смех раздавался на весь сераль. Вдруг к Роксолане, которая вышивала украинский узор, поглядывая на детей, подошла темная, как ночь, Махидевран.

— Я все знаю! — крикнула. — Ты его очаровала, проклятая украинка. Ведьма! Пришлая из Черного шляха, без роду и племени! И рано радуешься! Ты думаешь, что победила меня и весь гарем? Подожди! Вот станет мой Мустафа султаном — посмотришь! А ну, сынок, отойди от этого недоноска Селима!

Пораженная Роксолана побледнела. Испуганного Мустафу забрала служанка, а Селим ухватился за мать. Неподалеку кружил растерянный Хассан.

— Слышала о заповеди Фатиха? — кричала разъяренная черкешенка. — Власть переходит в руки старшего сына, а все его братья уничтожаются! Это закон! Рано или поздно Мустафа станет султаном — а твоих сыновей, сколько бы их не было, задушат черным шелковым шнурком! Вот таким! — воскликнула она, размахивая шнурком. — А я стану валиде, матерью султана! — бросила шнурок в лицо Роксоланы и ушла, гордо подняв голову.

Роксолана перевела взгляд на визиря, который только что подошел и слышал крики Махидевран.

— Заповедь Фатиха — это правда? — спросила его Роксолана.

— Да, о, несравненная Хюррем. — поклонился ей визирь. — Мудрый султан Фатих ввел такое правило, чтобы избавиться от братоубийственной борьбы за власть, которая терзала нашу страну. И теперь мы, ученые улемы, следим, чтобы оно выполнялось обязательно. Это делается для общего блага.

— Но это было в прошлом… Ведь Сулейман никого не убивал!

— Он был единственным сыном. У него не было братьев, — спокойно ответил визирь.

— Как можно убивать невинных детей? — побледнела словно саван Роксолана. — Это немыслимая жестокость!

— Такая судьба сыновей султана, о Роксолана Хюррем… — поклонился ей Ахмед-паша, наслаждаясь отчаянием бывшей рабыни. — У каждого свой кисмет (судьба)!

…Султан гладил по голове дрожащую жену:

— Успокойся, любимая моя. Успокойся…

— Это просто ужас, что говорит эта Махидевран! — шептала. — Я не хочу ее больше видеть!

Рядом играл на ковре маленький Селим. Султан посмотрел на него и вздохнул:

— Хорошо, я отправлю ее в далекую провинцию…Больше ты ее не увидишь. А ты присматривай за Мустафой. Он хороший мальчик, и очень привязан к тебе. Говорил мне, что любит тебя больше, чем свою мать… Потому что Махидевран злая и занимается только собой.

Казнь в султанском дворце

— Отмени приказ Фатиха! — не могла успокоиться Роксолана.

— Этого я не могу сделать… — вздохнул Сулейман. — Не бойся. Пока я жив, ничего с нашими сыновьями не произойдет. Ты мне подаришь сына? — уткнулся лицом в ее живот, словно прислушивался к новой жизни. И вдруг султан и его жена увидели, как забавно карабкался на трон малыш Селим.

Не могла уснуть Роксолана. Месяц пробивался сквозь облака, шел дождь. Молнии где-то далеко пронзали море. Султанша встала, вынула из сокровенного тайника кусок парчи, которой она завернула драгоценные для себя вещи — изорванные брачные туфельки, серую невольничью одежду, в которой впервые встретила Сулеймана и серебряный крестик. Взяла этот крестик в руки… И увидела перед собой печальные глаза Богоматери, крест монастыря, видела, как молния ударила в дерево, под которым стояла она с Сулейманом, и как бурлила внизу темная бездна моря…