— Привет! Ты какими судьбами?

Молодой человек обвел мастерскую неприветливым взглядом:

— Мать просила узнать, когда ты сегодня домой придешь. — При этих словах он посмотрел на Алину. — До вас невозможно дозвониться.

«Господи, это же его сын! — ахнула про себя Алина. — Он действительно мой ровесник...»

— У меня сегодня срочная работа, — сказал Глеб.

— Вижу я, какая у вас тут сегодня срочная работа. Что матери сказать?

Алина готова была провалиться сквозь землю.

— Через пару часов я приду. Передай ей, что вовсе незачем было тебя гонять.

— Я у Игоря подожду, — сказал парень. — Заодно и первое сентября вместе отметим.

И, не дожидаясь ответа отца, вышел из мастерской.

— Это Андрей, — после недолгого молчания произнес Глеб. — Мой старший.

— Я поняла, — кивнула Алина. — Наверное, неловко получилось, что я тут...

— Он закончил художественную школу. Ему не привыкать.

«Не привыкать к чему? — подумала Алина. — К тому, что здесь постоянно находятся женщины?» Эта мысль была ей неприятна, и она ее тут же отогнала.

— Мне пора домой.

Глеб, в отличие от других вечеров, не стал возражать.

— Пойдем, я тебя провожу.

...Алина ехала в автобусе и впервые за все время знакомства с Глебом размышляла о том, что у него существует семья, есть другая, отдельная от нее, Алины, жизнь, есть дети, которым он нужен... А она... Она сейчас оказалась на месте этой крашеной мымры — второй жены отца...

«Но ведь я ничего не хочу, — возразила сама себе Алина. — Я не хочу уводить Глеба из семьи... Мне с ним просто очень хорошо...» И поняла, что отчаянно врет сама себе. «Ну и пусть! — тряхнула она волосами, как делала всегда в тех случаях, когда была не права. — Чему быть, того не миновать! Тем более что Глеб сам сказал, что они с женой совсем чужие люди!»

Но перед глазами тут же всплыло потерянное и заплаканное лицо Лоры Александровны...

Лора Александровна сидела за столом, вяло ковыряясь вилкой в тарелке с пловом. Есть не хотелось. Алины, как всегда, не было дома — сегодня с утра она ушла устраиваться на работу и так до сих пор и не вернулась. На душе было тоскливо и хотелось плакать. Казалось бы — из-за чего?

«Я стала совсем истеричкой, — отстраненно подумала Лора, словно вовсе не о себе. — Не ем, не сплю... Глаза все время на мокром месте...»

Телефонный звонок заставил ее подняться.

«Это Алинка... — тоскливо подумала Лора Александровна. — В очередной раз скажет, что задерживается или вообще не придет...»

Мужской голос, прозвучавший в трубке, был для нее настолько неожиданным, что она не сразу поняла, кто именно звонит. А когда поняла, ноги ее моментально стали ватными, пальцы ослабли и трубка едва не выскользнула из задрожавшей руки.

— Здравствуй, это я, — сказал Вадим.

Лоре Александровне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и суметь ответить спокойно.

— Здравствуй. — Голос ее почти не дрожал.

— Я... я хотел бы узнать, как у вас дела.

— Нормально. Алина не поступила в институт и теперь будет работать. Собирается поступать на следующий год. — За эту тему Лора Александровна схватилась, как утопающий хватается за соломинку: говорить только об Алинке, внушая себе при этом, что ты разговариваешь с совершенно посторонним человеком.

— Я видел ее недавно на выставке... У нас выросла очень красивая дочь...

«У нас? — скользнуло в сознании Лоры Александровны. — Я не ослышалась?..»

— Я могу помочь ей с устройством на работу, — предложил Вадим Сергеевич.

— Не нужно. Ей уже помогли.

— Да? И куда же она устроилась?

— В институт. Секретарем. — Выговорить слово «натурщица» у Лоры Александровны просто не хватило духа.

— Секретарем? Насколько мне известно, им очень мало платят...

— Нам хватит. По-моему, раньше это тебя не очень беспокоило, — не удержалась Лора Александровна.

— Лора... — Голос Вадима изменился, и оттого, что он назвал ее по имени, как когда-то, у Лоры Александровны защемило сердце. — Я бы хотел... мне очень нужно встретиться с тобой.

— Зачем? — выговорили сами по себе ее губы. — Не думаю, что...

— Лора, я знаю, что очень виноват перед тобой... Но ты всегда понимала меня, как никто другой. Нам нужно поговорить...

— О чем? — слабо возразила она.

— О нашей с тобой дочери.

— Тебе не кажется, что ты поздно вспомнил о том, что у тебя есть дочь? — сказала она жестко. — Алина выросла. Она — взрослый, самостоятельный человек, у нее своя жизнь. Я не думаю, что тебе стоит в нее влезать.

— Лора, я прошу...

— Я подумаю, — сказал Лора Александровна, ненавидя себя. — Позвони мне завтра.

— Как скажешь. После семи вечера тебя устроит?

— Я в восемь возвращаюсь с работы.

— Хорошо. Значит, до восьми.

Лора Александровна положила трубку и еле добрела до дивана. Господи, ну что ему еще от нее нужно?!! У нее больше не было сил... Ни на что не было сил...

Вадим Сергеевич курил, стоя на балконе. Этот телефонный звонок нелегко ему дался. С той злополучной выставки прошло почти два месяца, и только вчера он признался себе, отчаявшись уйти от навязанных мыслей и воспоминаний, что все эти два месяца, с тех пор как он нечаянно принял Алину за Лору, он думает только о своей бывшей жене. Лора снилась ему по ночам, он ловил себя на том, что мысленно разговаривает с ней, что-то рассказывает, в чем-то оправдывается, в его голове неожиданно всплывали какие-то эпизоды их совместной жизни, о которых он уже много лет не вспоминал... Коварная память услужливо прокручивала перед его глазами словно кинофильм, всю его жизнь десятилетней давности. До самых мельчайших подробностей, даже запахи возникли из прошлого. Вчера, собираясь позвать жену, он чуть было не назвал ее Лорой... Вадим Сергеевич понял, что так дальше продолжаться не может. Он должен увидеть ее и поговорить. Должен. Вот только о чем будет этот разговор...

В первый день Алина собиралась на работу долго и тщательно. Полчаса простояла под душем, потом минут пятнадцать разглядывала свое обнаженное тело в зеркале. Ей было страшно. Она, как могла, успокаивала себя, вспоминая Томку, которую никто из студентов «не съел», но это мало помогало.

К кабинету с надписью «Кафедра живописи» Алина подошла почти на негнущихся ногах.

На кафедре Лана и какая-то незнакомая женщина лет пятидесяти пили чай.

— Доброе утро. — У Алины не было сил даже на улыбку.