— Лорка, Лорка, Лорка...

Лора Александровна попыталась отстраниться, но через несколько мгновений обмякла в его сильных руках. Губы ее приоткрылись навстречу жадным губам Вадима. Они целовались отчаянно и самозабвенно, как вчерашние школьники, которым родители запрещают встречаться...

Потом было маленькое кафе в центре парка, в их чашках остывал кофе, Вадим говорил о своем одиночестве, о том, что жалеет, о том, что понял наконец, что всю жизнь любил только ее одну...

Лора Александровна слушала, машинально помешивая ложечкой в чашке, руки ее дрожали, половины слов она просто не понимала. Она знала только одно: Вадим, ее Вадим, так неожиданно исчезнувший семь лет назад, сидит напротив нее и, как когда-то, признается ей в любви...

— Мам, ты что, собираешься куда-то? — спросила Алина, глядя, как мать укладывает перед зеркалом волосы.

— Да, — коротко ответила Лора Александровна, понимая, что не может пока ничего сказать дочери: Алина не простила предательства отца, и ей будет очень сложно объяснить, что... Проблем и без того хватало.

«Потом, — неопределенно подумала Лора Александровна, сама не зная, что будет потом. — Когда все станет ясно...»

— Я буду вечером, — сообщила она Алине. — Если ты куда-нибудь пойдешь, не задерживайся, пожалуйста. Или позвони.

— Хорошо, — кивнула Алина. — Ты тоже.

— Что? — не поняла Лора Александровна.

— Будешь задерживаться — позвони.

— Обещаю, — улыбнулась Лора Александровна дочери и легко выскользнула из квартиры.

«С таким счастливым лицом собираются только на свидание, — подумала Алина. — Слава богу, что у нее наконец-то хоть кто-то появился. Интересно, кто...»

Но этот вопрос не долго занимал Алинину голову. Ведь завтра с утра она позирует в группе Глеба...

В институт Алина приехала на полчаса раньше. После вчерашнего отмечания в мастерских ее первого рабочего дня болел левый висок и жутко хотелось спать. Они с Глебом всю ночь пили вино и разговаривали. Он рассказал ей, как выезжал с выставками за границу, как разрисовал дома все стены, как долго мучился с иллюстрациями для «Мастера и Маргариты» и как потом странным образом все эти наброски пропали безвозвратно, и ему пришлось за ночь восстанавливать по памяти все рисунки до одного, потому что утром их надо было сдавать... Они спали всего пару часов, рано утром Глеб отправился домой, Алина тоже успела заехать к себе, убедилась по гневной записке матери, что та ушла на работу, приняла душ, сложила в пакет короткий халатик и тапочки и, чтобы не уснуть, приехала в институт раньше времени.

В костюмерной Тамара поправлялась пивом.

— Будешь? — предложила она Алине.

— Ты с ума сошла! С утра пораньше?!

— Я сегодня с девяти работаю, — сказала Тамара и приложилась к бутылке. — После вчерашнего думала — умру. А мне сегодня еще четыре часа сидеть. Башка просто раскалывается.

— Я тоже спать хочу, — призналась Алина. — Всю ночь проговорили...

— Ну-ну, — хмыкнула Тамара. — Рассказывай сказки...

— Томка, да ты что?! — ахнула Алина. — Ты что, думаешь, что я... что мы с Глебом?..

— Да не строй ты из себя недотрогу, подруга, — поморщилась Тамара. — Все мастерские знают, что у вас роман.

— Да нет же! — запротестовала Алина. — Все совсем не так... У нас ничего не было...

— Чтобы я поверила, что такой старый ловелас, как Глеб, ночует в мастерской с девчонкой и между ними ничего нет? Тогда я — китайский летчик.

— И Игорь так думает? — севшим голосом спросила Алина.

— Да все в этом уверены. — Тамара поставила бутылку на подоконник и всмотрелась в лицо Алины. — У вас что, серьезно ничего не было?

— Нет, — мотнула головой Алина, еле сдерживая слезы.

— Вот это да... — удивленно протянула Тамара. — Значит, ты его конкретно зацепила, девочка...

— Что? — не поняла Алина, отчаянно стараясь не заплакать.

— Влюбился он в тебя, похоже, — пояснила Тамара. — Правду говорят: седина в бороду, бес в ребро...

— Алина! — заглянула в костюмерную Наташка с рисунка: — Пойдем, студенты ждут!

В аудитории рисунка два ближайших к подиуму окна были закрыты черными, очень плотными шторами, отчего комната делилась на две контрастные половины — темную и светлую. На темной половине около коричневой ученической доски был покрытый черной тканью подиум, на светлой располагались мольберты студентов. Алина, не глядя по сторонам, зашла за ширму и начала раздеваться.

— Всем добрый день! — услышала она веселый голос Глеба и студенческие ответы-приветствия вразнобой. — Все готовы? Все отдохнули, набрались новых сил?

— Да уж, за два-то месяца отдохнешь, пожалуй... — вздохнул кто-то из девчонок.

— Ничего, — утешил Глеб. — Пойдешь работать, у тебя вообще один месяц в году отпуск будет.

— А я не пойду работать. Я себе мужа богатого найду.

— А зачем учишься-то тогда? — притворно удивился Глеб. — Тебя замуж и без образования возьмут.

— Она богатому мужу будет офисы расписывать, — вмешался другой женский голос.

По интонациям Алина поняла, что Глеба в группе очень любят, да и он относится к своим студентам чуточку теплее, чем должен преподаватель...

— Где у нас натура?

— Переодевается натура.

— Значит, так. Предупреждаю всех — натура новенькая, поэтому прошу беречь. Как устанет — отпускаем. Все согласны? Постановка — фигура стоя, рисуем шестнадцать часов. На все про все четыре занятия. Поэтому прошу никого не пропускать, дополнительных занятий не будет, это я вам сразу говорю, чтобы не получилось, как в прошлом году: прогуливали, прогуливали, а потом за натурой бегали, чтобы она вам дополнительно позировала.

Алина набросила на плечи халатик и застыла за ширмой. Подиум находился от нее в двух шагах, вот он, только протяни руку, но эти два шага было так трудно сделать... Надо было выйти из-за ширмы, встать на подиум и снять с себя халат. И остаться в одних тоненьких черных кружевных трусиках... Перед Глебом... Студенты ее не особенно волновали, отработала же она вчера, ничего с ней не случилось, но Глеб... Минута убегала за минутой, а Алина все никак не могла решиться. Часы показывали, что пара началась уже десять минут назад. Дольше тянуть было нельзя. Она высоко подняла голову и сделала шаг. Ей показалось, что к ее ногам привязаны две стопудовые гири. Еще шаг — и Алина уже стоит на подиуме. Движение рук — и халатик повис на углу ширмы, а Алина застыла на подиуме, неестественно выпрямившись и высоко задрав подбородок.

— Софит включите, — скомандовал Глеб, и в глаза Алине ударил яркий электрический свет стоящей на длинной ножке и направленной в ее сторону лампы.