– Что же хуже заключения? – всплеснула руками Галя. – Какоетакое место гаже тюрьмы?

– Кладбище, – уронила я, – поверь, в гробу намногонеприятней, чем на самой пакостной зоне. Впрочем, сама ни там ни там, какпонимаешь, не была, но предполагаю, что…

Галя снова завыла. Угораздило же меня связаться систеричкой.

– Вот что, прекрати! – рявкнула я. – Хочешь помочь парню,живо рассказывай все: про любовника Риты, про работу Жоры в страховой компании,только так спасешь мужику жизнь.

Абсолютно не зная, как подобраться к тому человеку, которомупонадобилась дискета, я надеялась услышать от Гали что-то интересное. Но нет,ее история оказалась проще некуда.

Справив сорокалетие, милая, интеллигентная Галочка приуныла.Жизнь явно перевалила через вершину и катилась вниз. Впереди ее поджидаластарость с неизбежными болезнями и депрессией. И коротать ее придется водиночестве, потому что из лиц мужского пола около Гали был только сын. Бывшийсупруг Щербаковой давным-давно связал свою судьбу с другой женщиной и, похоже,чувствовал себя совершенно счастливым во втором браке. Пока рос мальчик,Галочка испытывала только материальные трудности. Ботиночки, брючки, курточки…Потом потребовались велосипед и лыжи, затем пришлось нанимать репетиторов. Новот настал день, когда, плача от радости, Галя проводила сына на занятия вуниверситет. Ребеночек вырос, получился хорошим: не пил, не курил, маме сбабушкой не грубил – но у него теперь образовалась своя веселая студенческаякомпания, и мама оказалась отодвинута даже не на второй, на двадцать второйплан.

Вот тут-то на Галину и навалилась депрессия. Ей было лишьсорок два года, а жизнь казалась конченной. Никому она больше не нужна, мужанет, сын вылетел из гнезда, оставалась только мама. Но у старшей Щербаковойпрогрессировала болезнь Альцгеймера, и общаться с ней с каждым днем становилосьвсе трудней и трудней.

Многие дамы, попав в подобную ситуацию, записываются нашейпинг, плавание или начинают усиленно самообразовываться, постигая азымакраме, вязания или шитья. Кое-кто заводит романы, другие ударяются в домашнеехозяйство, начинают пестовать внуков и готовить экзотические, сложные блюда,простаивая у плиты по двенадцать часов. Но Галочка была апатичной, прыжки вспортивном зале под одуряющий рев магнитофона ее не прельщали, возня с ниткамираздражала, внуки еще не родились, а мужчины… Где их было взять? На работесплошняком сидели не слишком молодые женщины, редкие представителипротивоположного пола были давно прибраны к рукам, а Щербакова и помыслить немогла, чтобы отбить у кого-то супруга.

Роман с Жорой Радько начался неожиданно. Однажды начальниквысунулся из своего кабинета и попросил:

– Кто из вас может на субботу, воскресенье скатать в Питер?Заставить не могу, потому как надо отправиться в выходные дни, но дам отгулы.Нужны двое.

Сотрудники быстренько уткнули носы в бумаги, надеясь, чтоРоман Сергеевич передумает. Галочка, представив, как вновь придется коротатьдвое суток в одиночестве у телика, быстро сказала:

– Я могу.

– И я, – раздался голос Радько.

Вот так и завязалась любовь, странная, какая-то больная.Встречались раз в неделю, дома у Гали. В постель укладывались редко, по большейчасти пили чай и болтали. Жора безостановочно жаловался на Риту. Грубая,резкая, совсем неласковая.

– Она меня не понимает, – пел мужик, – только о деньгах идумает. Постоянно укоряет: «Вон, одни соседи машину купили, другие дачу, третьисделали ремонт! Когда зарабатывать начнешь, а? Получаешь в своем хранилищекопейки, даже на новые штаны вместо протертых не хватает!»

Галочка сочувственно кивала головой. А Жорка, оглядываябелые занавесочки, хрустящую от крахмала скатерть, отрезал очередной кусищеприготовленной для него кулебяки с мясом и вздыхал:

– Ритка у меня грязнуля, а уж готовит такую дрянь.

Будь Галя поопытней, она бы знала, что мужья, погуливающиеналево, ругают своих жен, стремясь предстать перед пассиями страдальцами, нотолько никто из них не спешит менять надоевшую супругу на чудесную любовницу.Но Галочка искренне жалела Жору, он ей нравился, казался близким по духу человеком,а то, что не зарабатывает… Это ерунда, не в деньгах счастье.

Постепенно в душе Гали подросла и окрепла уверенность: еслиРита отпустит Жору, он женится на ней.

«Ну зачем ей муж? – думала бессонными ночами Галя, – нелюбит его, не заботится…»

Роман Жоры и Галины тянулся целый год, прежде чем Щербаковарешила поехать к Рите и поговорить с той по душам. Она долго выбирала момент, инаконец настал подходящий. Жора обронил, что жена подцепила грипп и сидит дома.Галя отпросилась с работы и поехала к сопернице, прихватив небольшой тортик.

«Посидим спокойно, обсудим ситуацию, – думала наивная тетка,– обговорим проблему, как интеллигентные люди».

Но вышло совсем по-иному. Рита сначала долго не хотелаотпирать, без конца спрашивая:

– Кто там? Что нужно?

Галя кричала:

– Откройте, поговорить надо!

Но дверь не распахивалась. В конце концов Щербакова заорала:

– Не бойтесь, я из архива, от Георгия Андреевича!

Только тогда между косяком и дверью появилась щелка.

– Случилось чего? – неприветливо спросила Рита, впускаянезваную гостью в прихожую.

Галя принялась бормотать:

– Вот, пришла поговорить о Георгии Андреевиче, в общем…

Рита нахмурившись слушала сбивчивую речь, потом до нее дошласуть дела, и она побагровела. Галина перепугалась и быстро протянула соперницеторт.

– Может, чаю попьем!

– Чайку тебе… захотелось! – взвыла Рита и, швырнув на полкоробку, наступила ногой на крышку.

Раздался тихий треск, и комья свежего бисквита вперемешку сосливочным кремом разлетелись в разные стороны.

– Вали отсюда, – прошипела Ритка, – а ну, живо!

Галочка, понимая, что интеллигентной беседы за накрытымстолом не получится, попятилась к двери, и тут она случайно увидела милицейскуюфуражку, которая висела на вешалке.

– А ну, уматывай, пока жива! – голосом, не предвещающимничего хорошего, взвизгнула законная супруга, и вдруг из комнаты, дверь вкоторую была плотно закрыта, раздался звон.