– Такой? – невинно спросила я, покосившись на Чугайстрина. Однако на его лице улыбки не было. Миг – до меня дошло. Боженьки, вот же дура, идиотка безмозглая! Сжала руки, шар тут же пропал. Это ж надо было так потерять осторожность и под хмелем выдать ведьмовское заклятье! Танька меня прирежет! Молчание Чугайстрина начинало нервировать. Еще раз сжала и разжала руки, но мольфарское заклятье уже произносить не стала.

– Дина, – неожиданно совсем рядом раздался его голос, и горячее дыхание заставило вздрогнуть, – выходи за меня замуж.

Голова закружилась, перед глазами появилась непроглядная тьма. По венам пробежал жар, словно кровь превратилась в лаву. Но вот произошло это не от непозволительной близости и не от прикосновений его губ. Тело онемело, в ушах вдруг зазвучал собственный голос – напряженный, растерянный, с подступающими нотками паники. Только слов не разобрать.

Тьма рассеялась, передо мной возникло бледное лицо Таньки, черные волосы разметались по светло-коричневому линолеуму. Ее ресницы чуть подрагивают, губы силятся что-то сказать, но расслышать нельзя. Вокруг нее плотное облако пурпурного света, в котором вспыхивают алые искры. Рядом на коленях стоит Кирилл Сергеевич, вид у него совершенно безумный. Он пытается хоть как-то унять бушующую ведьмовскую силу, однако все его мольфарские щиты разбиваются и осыпаются пылью. И смотрит он на Таню не как испуганный преподаватель на ученицу, а как мужчина, теряющий свою возлюбленную.

Меня осенило, что это всего лишь воспоминание. Хмурый октябрьский день, когда дождь лил не прекращая, Громов был в мерзком настроении, выставил Кольку из аудитории, а нам надавал кучу заданий. Танька собиралась в библиотеку, я задержалась в столовой, а потом пошла за подругой, костеря на чем свет стоит мерзких мольфаров. Точнее, Кирилла Сергеевича. Однако, увидев эту картину, позабыла обо всем.

– Что с ней? – мой голос звучал одновременно изнутри и издалека. Только воспоминание, только кадр из прошлого.

Кирилл Сергеевич мотнул головой, сотворил сияющий круг, в который потекла часть пурпурного облака. На лбу преподавателя выступили бисеринки пота. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Сила вырвалась из-под контроля. Если не усмирить – она погибнет. Попросту выплеснет все наружу.

Я охнула, колени вдруг подогнулись и ощутили холод пола. Да, тогда же я опустилась рядом с ним, вернее сказать – шлепнулась.

Мольфарский круг истончился, Танька вскрикнула, выгнулась дугой. Кирилл Сергеевич резко отдернул руки, словно его обожгло.

– Женская… – выдохнул он еле слышно, – господи, Дина, это женская сила. Я ж толком не смогу ничего сделать.

Он нахмурился, что-то зашептал, но на такой скорости, что не разобрать ни слова. И хоть та я, на плече которой лежала рука Чугайстрина-старшего, смотревшая в темную пелену воспоминания, прекрасно знала, что все обойдется, сердце колотилось как бешеное.

– Дина, ты сможешь помочь, за Солохой бежать нет времени, – выдохнул Кирилл Сергеевич, – ты должна взять часть ее силы на себя.

Сдавленное оханье, мое собственное. Тьма начала вновь заволакивать воспоминание, но четко вспомнились и полубезумные глаза Громова, и мое неуверенное согласие, и его цепкие пальцы на моем запястье. Едва я тогда прикоснулась к Таньке, как внутри все взорвалось, мигом затошнило, перед глазами пошли красные круги. Кирилл Сергеевич тогда успел меня подхватить, но толком осознать это не успела.

Я зажмурилась и шумно выдохнула. Чугайстрин мягко удерживал меня за плечи, видимо, чтоб не рухнула в обморок. Помотала головой, осторожно попыталась высвободиться, однако куда там – даже не подумал отпустить.

– К чему было вызывать это воспоминание? – раздраженно бросила я, не рискуя тем не менее смотреть ему в глаза. Ведь мы же с Громовым и Таней договорились, что никто об этом не узнает. У нее тетушка – та еще химера, поэтому меньше знает, лучше спит.

– Чтобы стало ясно: мне известен ваш секрет. И упираться не стоит, – произнес он таким обыденным тоном, словно сообщал, что я уронила тетрадку.

– Ну… – протянула я, – допустим. А что дальше?

Про замужество я прекрасно слышала, однако все же надеялась на слуховую галлюцинацию, ибо осознать ничего не выходило. Может, побочный эффект вызова воспоминания просто? Нет, точно показалось.

– Дальше, – криво усмехнулся Чугайстрин, – это стало известно тем, кто охотится за твоей подругой.

Я быстро глянула на него. Отрицать глупо, хотя звучит и невероятно. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что дело нечисто.

– И сама понимаешь, – продолжил Чугайстрин, – если учуют и тебя, а они учуют… Ведьмовская сила – штука, которая не должна принадлежать кому-то чужому.

Убедительно. Я об этом иногда задумывалась, но как-то детально не размышляла.

– Аргумент, – пробормотала и глянула на Чугайстрина, – и что вы предлагаете?

В голубых глазах промелькнула едва уловимая тень раздражения. Впрочем, тут же исчезла.

– Я уже предложил. Или мне повторить?

Все разумные мысли разбежались в разные стороны. Из нас двоих кто-то определенно сошел с ума.

– Э-э-э, простите, это замуж?

Вопрос, конечно, глупый, но вдруг сейчас он захохочет и все разъяснит. Даже не обижусь, только бы понять, что к чему.

– Абсолютно верно, – невозмутимо отозвался он и участливо посмотрел на меня: – Тебя что-то не устраивает?

Я закашлялась. Ну да, действительно, что не устраивать-то может? Ничего, что я тебя вижу только третий раз в жизни, и сынок у тебя будет постарше меня на семь годков? Чугайстрин ничего не ответил, вновь улыбнулся, словно я не понимаю самых обыденных вещей. Кстати, если всмотреться, то он и не такой старый: кожа не дряблая, морщин нет – только тоненькие лучики в уголках глаз. О возрасте говорят белоснежно-седые волосы и манера держаться. Ну да, конечно, манера… Дуреха, манеры манерами, а магическая аура такая, что с ног сшибить может. Вот отсюда и идет первое ощущение.

– Ну, как бы, – начала я, – мы друг друга не знаем, и…

– Узнаем.

– Только недавно познакомились…

– Раззнакомимся.

– У нас это, разница… – Я проглотила «в возрасте» и выдала: – В уровне магии.

– Не проблема, – хмыкнул Чугайстрин, – захочешь обучиться быстрее – обучу. Экзамены посдаешь экстерном, Вий-Совяцкий против не будет.

– У меня мама против раннего замужества! – выпалила я, честно говоря, даже не в силах представить, что мне скажет родительница, если услышит: «Мам, я замуж вышла. Он старше, почти незнаком, живет далеко и, кажется, наглее Васьки».

– Уговорим, – не смутился он.

Беседа перетекала в какой-то бред, поэтому я посмотрела по сторонам в надежде, что хоть кто-то войдет и можно будет улизнуть. Однако, увы, дверь в сад оставалась неподвижной. Жаль, Таньки нет, она бы быстро отшила. Он, конечно, мужик симпатичный, не спорю, но…