Короче, Ангелина была собой довольна и вполне понимала восторг, светившийся в глазах брюнета за рулем. Заметив ее осторожный взгляд, брюнет расцвел, распахнул дверцу машины и выскочил перед ней на тротуар, протягивая букет пунцовых роз.

– Девушка! – чуть ли не на всю улицу завопил галантный кавказец. – Я второй день на тебя любуюсь, такой красоты никогда в жизни не встречал, поедем в самый хороший ресторан, я от тебя исключительно без ума!

– Тише, тише, – зашикала Ангелина, – на нас все смотрят. Ишь, выдумал – ресторан! Я тебя знать не знаю! К тебе только сядь в машину – и поминай как звали! А ну проваливай, а то сейчас полицию позову!

Конечно, никакую полицию она звать не собиралась, но и садиться в машину к незнакомому джигиту тоже. Он произвел на нее не самое лучшее впечатление, но искреннее восхищение, сверкавшее в его взгляде и звучавшее в голосе, немало ей льстило. Тем более что на ее горизонте давно уже не маячили восхищенные поклонники и вообще какие-нибудь заинтересованные лица мужского пола, если не считать мужа, а считать мужа – это уж последнее дело… кроме того, кавказцы, говорят, довольно щедры и темпераментны… и вообще такая скука…

– Девушка, зачем полиция? Какая полиция? Я же от тебя исключительно без ума! Поехали в ресторан, я же к тебе исключительно по-хорошему!

– Никакого ресторана, – отрезала Ангелина, – и оставьте меня в покое. Я сейчас за ребенком пойду. Оставьте меня в покое!

Джигит почувствовал недостаток металла в ее голосе и прибавил оборотов:

– Девушка, сегодня не можешь – завтра тебя здесь ждать буду. Розы только возьми, красивые, как ты.

– Куда я с твоими розами? С ума сошел!

– Возьми, как сестру прошу, возьми!

– Сказала, отвяжись!

Кавказский кавалер изобразил на лице невыносимое страдание и в сердцах зашвырнул букет в урну, откуда его тотчас вытащила пьяная тетка бродяжьего вида и потащила прочь. Ангелина проводила букет взглядом, в котором сквозило необъяснимое сожаление. Джигит в расстроенных чувствах сел в машину, откуда наблюдал некоторое время за женщиной своей мечты.

На следующий день сцена повторилась до мелочей, только Ангелина оставила сына не в бассейне, а на занятиях лепкой и рисованием. Были те же страстные вопли, такой же букет, Ангелина даже сначала подумала, что – тот же самый, но отогнала от себя эту мысль. Закончилась сцена в точности так, как накануне.

На третий день уже Ангелина ждала появления брюнета на «Вольво», но он не явился. Ангелина почувствовала, с одной стороны, облегчение – этакие сцены на улице мало кому понравятся, – а с другой – обиду. Что же это за мужчина – то чуть не на коленях стоял со своим веником, а то сразу же утратил всяческий интерес! Ангелина погрустнела и поняла, чего ей не хватает в жизни – поклонения! Ей хотелось чувствовать себя центром мироздания, ей хотелось страстей – пусть пошлых и мелодраматических. Сама того не сознавая, она хотела превратить свою жизнь, хоть ненадолго, в латиноамериканский телесериал, и вульгарный жгучий брюнет на «Вольво» подходил для этого как нельзя лучше. Поэтому, когда на четвертый день брюнет снова появился, издали размахивая немыслимым букетом, сердце Ангелины забилось в ритме танго, и она встретила своего поклонника благосклонно.

В банке уже все знали, что прокуратура производила эксгумацию останков Строганова, что эксперт определил по зубам, что погибший действительно заместитель управляющего.

Лена была в таком состоянии, будто все началось заново, будто только что прогремел взрыв и она увидела огненный смерч, в котором сгорел Александр. Ведь она была почти уверена, что он жив, что они еще встретятся и она хоть ненадолго сможет забыться в его объятиях.

Он в свое время разбудил в ней такую бурю чувств, что ее до сих пор тянуло к нему. Лишь после его смерти она поняла, что такое одиночество. Даже гибель родителей не произвела на нее такого впечатления. Тогда было страшное горе, тяжелое, изнуряющее, а теперь ко всему прибавилось еще и женское одиночество. Она ворочалась ночами без сна, вспоминая время, проведенное с Александром.

Он никогда не любил ее, она была нужна ему для реализации своих преступных замыслов, но, вспоминая его руки, его губы, блуждающие по ее телу, она отказывалась в это поверить. Сможет ли она когда-нибудь его забыть? И сможет ли она полюбить кого-нибудь, если встретит подходящего человека?

И вот едва у нее появилась надежда, что Александр жив, что она сможет заглянуть снова в его непроницаемые глаза, разгладить маленькую морщинку у него на переносице, все рухнуло.

В этот день Лена никому ничего не сказала, просто ушла с работы. Все равно ее скоро уволят, а сидеть и слушать шушуканье за спиной у нее не было больше сил. Она тащилась от метро пешком домой, чтобы закрыться в своей комнате, лечь и ни о чем не думать, ею овладела странная апатия, как вдруг ее окликнули из припаркованной машины. Лена оглянулась и узнала Вовчика. Она подошла машинально.

– Привет, что это ты на машине, у тебя же прав нету?

Вовчик ленился ходить на курсы, хотел права просто купить, но отец его тут уперся, он говорил, что Вовчик либо сам разобьется, либо кого-нибудь угробит, так что при расплате никаких денег не хватит, а то и тюрьмой дело кончится. Теперь Вовчик гордо ответил, что взял себя в руки и сдал на права, и отец отдал ему свою старую машину.

– Ну что, – сказал Вовчик, – видел я по телевизору, что от твоего хахаля осталось.

– Ты за тем приехал, чтобы мне это сообщить?

Вовчик не смутился.

– А я тебя предупреждал, чтобы с ним не связывалась – банкиры долго не живут!

Мгновенно Лену охватил приступ неистовой ярости. Она открыла дверцу и скользнула на переднее сиденье рядом с Вовчиком.

– А не ты ли здесь руку приложил? – спросила она свистящим шепотом и вцепилась в рукав Вовчиковой куртки. – Да я тебя сейчас собственными руками задушу, я жизнь на это положу, но тебя убью…

– Ленка, ты что? – отбивался Вовчик. – Да ты рехнулась! Больно нужно мне на убийство идти, он тебя все равно бы скоро бросил.

– А ты откуда знаешь? Ты вообще откуда знаешь, что мы с ним? Я тебе ничего не говорила.

– Отпусти меня. А то не скажу! Ну следил я за вами, ну и что? Видел, как ты с ним в ту квартиру ходила… где вы трахались…

Лену передернуло.

– А если ты думаешь, что одна у него была, то ошибаешься, – продолжал Вовчик.

– А с кем ты его еще видел? – встрепенулась Лена.

– Ну, вместе с бабой-то я его не видел, но зато видел, как он еще в один дом так же осторожно ходил. Вы ведь тоже поодиночке приходили. Так и тут: идет он, оглядывается, машину в стороне ставит, а какая баба туда приходила – я без понятия, в лицо я ее не знаю.

– Где это было?

– В районе Сенной площади.

– Вези меня сейчас туда, – решительно распорядилась Лена, – покажешь на месте.