Именно этот и ему подобные нюансы будут присутствовать в каждом этапе отбора, чтобы действительно суметь выбрать самую подходящую, а не ту, кто складнее лжет и правдоподобнее притворяется. Пятнадцатый лорд действительно подошел к отбору максимально ответственно, планируя женить отпрысков на самых достойных.

По его мнению.

Второй этап, несмотря на кажущуюся нелепость и формальность, являлся суровой проверкой на совместимость. Вся атмосфера замка с этой минуты будет пропитана особой силой рода, которая на уровне подсознания вынудит кандидаток презентовать свое самое любимое дело. И ладно, если у претендентки окажется одно из тысяч безобидных увлечений, наподобие танцев или вязания. А если она профессионал по выведению ядовитых пауков? Или не видит своей жизни без ежедневных утренних пятичасовых тренировок с мечом? Или того хуже – ярая гринписовка, что в темной среде в принципе недопустимо.

Это же наивернейший крах семейной жизни в самые кратчайшие сроки!

Обо всем этом и многом другом Эдмунд рассказывал мне еще тогда, когда мы только обсуждали варианты тестирования девиц, и я даже подумать не могла, что стану одной из них. Многое из рассуждений лорда тогда меня удивило, а над многим я задумалась. Да, это Темная сторона, и она не просто так Темной называется. Не из-за сумрачных дней и вечеров, отнюдь. Наоборот, в этой местности – много солнечных и ясных дней, а климат – мягкий.

Темные любили власть. Темные любили сбросить напряжение в драке. Никогда не стеснялись подложить подлянку ближнему своему, естественно имея весомый повод, а не от дури. А еще темные обожали интриги. Не до смерти, нет. В разумных пределах. Ведь убить темного, а тем более лорда невозможно, лишь просто подстроив несчастный случай. Чтобы убить лорда, необходимо тщательно подготовиться и быть как минимум сильным магом-боевиком, а это уже осознанное покушение.

На подобное были способны весьма немногие, а еще меньшее число окружающих действительно этого хотело. Ибо род бдел, и любого злоумышленника ждала участь намного более страшная, чем смерть в застенках родового замка.

На этом месте Эдмунд увел разговор в иную сторону, начав шутить и предаваться воспоминаниям о предыдущих отборах, но я все равно очень хорошо все запомнила. И то, что пресловутый род – это не пустые слова, и то, что в замке есть застенки, и то, что они очень даже используются по назначению.

Поэтому я искренне радовалась тому, что уже мертва!

Так, а что это на меня все подозрительно смотрят?

– Катюша. – Эдмунд, дождавшись, когда последняя кандидатка покинет зал, приблизился ко мне с листком бумаги и магическим пером. – Прошу. Проводить тебя до башни?

– То есть я не освобождена от сочинения? – уточнила я на всякий случай, хотя это и так было понятно.

– Традиции, – немного натянуто улыбнулся лорд, при этом на его лице читалось некоторое смущение и даже тревога. – Ступив в этот зал, ты подписала негласный договор на участие в отборе и просто обязана выполнить его условия.

– Подписала? Обязана? – Мое возмущение взметнулось из глубины души, требуя возмездия за подобную подставу, но внешне я лишь с вызовом заломила бровь. – Снова ложь, уважаемый лорд?

– Я. Не. Лгал. – тихо процедил Эдмунд, отказываясь признать очевидное. – Я еще в башне сказал, что ты будешь участвовать наравне со всеми. И я считаю, что раз так, то ты обязана написать сочинение.

И, словно пытаясь сгладить сказанное, шутливо добавил:

– Может, ты о голубоглазом брюнете мечтаешь. Должен же я знать, к чему стремиться.

Лицо пятнадцатого лорда подернулось дымкой, и через секунду на меня смотрел самый что ни на есть голубоглазый брюнет с чертами лица Эда и приветливо улыбался. Единственное, что в глубине непривычно голубых глаз плавали алые всполохи.

О… да вы злитесь, ваше темнейшество? А понимаете ли вы, как злюсь сейчас я?! Никогда не любила быть кому-то обязанной. А сейчас так и вовсе возненавидела. Вот практически на пустом месте, ага!

Нет, я-то все предельно ясно поняла еще в башне! И я в общем-то не против этого глупого сочинения. Меня другое злит – как он может так высокомерно себя вести после всех тех слов о любви и понимании? Или для него это пустой звук и традиции превыше всего? Да если уж на то пошло, то можно было и не звать меня в этот зал, чтобы я не была обязана! Можно было просто по-про-сить! Вежливо! А не упирать на традиции и обязательства!

Ох, не так выглядит в моем представлении любовь… Ох не так!

Чувствуя, что еще чуть-чуть – и я тоже задымлюсь, как буквально утром это произошло с Эдмундом, я прикрыла глаза ресницами, пряча за ними огонь ярости, крайне аккуратно взяла из рук лорда писчие принадлежности и, полная достоинства, величественно удалилась из церемониального зала.

Я напишу-у-у… Ой напишу! Я ему такое напишу, причем истинную правду, что даже через сотню лет не сможет к моему идеалу приблизиться!

О сыне своем будущем напишу, который когда-нибудь у меня будет и из которого я настоящий идеал воспитаю! Чтобы лорд такой комплекс неполноценности заработал, что ни один темный психолог не справится!

Любит он меня! Лжец!

Кстати, а что презентую я? Ведь и на меня наверняка распространится эта пресловутая подчиняющая магия рода… Танцевать и петь на должном уровне не умею. Рисую посредственно. Готовлю… Ну, пельмени из магазина и яичницу вряд ли можно считать достойным блюдом. Удивить их своими познаниями в химии?

Хм… А почему бы и нет?

Убью сразу двух, хотя нет, трех зайцев!

Из коридора, куда только что вышла Катерина, раздался невероятно громкий злодейский и одновременно радостный женский смех, отдающий потусторонним холодком и потревоживший бесчисленные подвески на огромной хрустальной люстре.

Максимилиан вздрогнул и нервно заозирался, Константин нахмурился, а Эдмунд раздраженно сжал кулаки с непроизвольно отросшими когтями.

– М-да-а-а… – разочарованно протянула одна из снежинок, во множестве зависших среди хрустальных украшений люстры.

– О боги! Кого я вырастила?! – патетично простонала Марго.

– Нет, кажется, призрачное существование полностью разжижило его мозги. Ну разве так можно? – негодовала Иника.

– Позор! Позор на мою седую голову! В общем, так! Если он перед ней не извинится и не исправит положение сегодня же, то я снимаю с себя всю ответственность за результат! Позор!

– Ну… а может, не все так плохо? Он же подарил ей цветы?

– И что? – Возмущенно фыркнув, Марго презрительно буркнула: – Цветы – это всего лишь цветы. Когда слова не подкреплены делом, хуже и быть не может. Он что ей говорит? Он как себя ведет? Не-пра-виль-но!

– Но что, если это любовь, от которой теряют голову… – попыталась оправдать внука Лили. – Может, он просто не знает, как себя вести?

– Это заносчивость и высокомерие! Это неуважение в чистом виде! – парировала самая знающая леди рода.