Пытаюсь понять, что происходит с моей жизнью, и почему в последние дни я теряю над ней контроль. Еще пару месяцев назад, до знакомства с Владом у меня был четкий план, четкие цели, а теперь все перемешалось и такое чувство, будто земля из-под ног уплывает.

Оставаться наедине с этой информацией не могу. Беру вялыми пальцами телефон и отправляю Владу послание. Всего два слова. Я беременна.

Потом, затаив дыхание, жду ответа. Пять минут, десять. Тишина. Мобильник спит мертвым сном и никаких входящих сообщений, звонков.

Влад приходит домой, когда я уже лежу в кровати и сосредоточенно притворяюсь спящей. Он тихо забирается в кровать, как всегда, обнимает, и через три минуты уже спит крепким здоровым сном, а я продолжаю гипнотизировать взглядом стену.

Однако утром у меня не остается терпения, и я все-таки задаю вопрос:

— Ты получил мое вчерашнее сообщение?

— Ничего не получал. Связь была плохая, — он сонно зевает и поворачивается ко мне лицом.

Я воспринимаю это как знак. Лезу в свой телефон и вижу, значок, что отправка не удалась. Читаю вчерашние слова, и чувствую, как снова сжимается желудок.

— А что ты мне там писала?

— Ничего важного. Просто глупости, — говорю и одновременно с этим нажимаю кнопку «удалить».

Значит пока не пришло время для таких разговоров.

Не сегодня. Не сейчас.

И почему-то в этот момент я ощущаю облегчение.

***

На следующий день напряжение нарастает в геометрической прогрессии.

Сначала мне достается от куратора, который каким-то образом узнает, что мне пришло предложение от Ранфф:

— Ярослава, чего тянешь? Они вечно ждать не будут. Ты хотела это место, ты его получила. Бери и радуйся.

Я бы порадовалась раньше, а сейчас никак. Сейчас я не испытываю ни малейших чувств по этому поводу и, нахожусь в каком-то непрекращающемся тумане. У меня апатия, депрессия, бессонница и все остальные прелести жизни в одном флаконе.

— Что ты молчишь? — докапывается он, — или опять ждешь каких-то сказочный предложений.

— Ничего не жду.

— Тогда хватай удачу за хвост и вперед. Через три года вернешься таким специалистом, что тебя на рынке труда с руками оторвут.

Я молчу о том, что через три года возможно буду носиться вокруг детского сада и тоннами скупать детские игрушки.

— Схвачу, — блекло отвечаю на его энтузиазм и тут же получаю очередной нагоняй:

— Что за упадническое настроение? Я тебя не узнаю. Где та Ярослава, которая идет к цели напролом, упрямо справляется со всеми трудностями?

— Я просто приболела, — говорю первое, что приходит в голову, — вирус подхватила. Никак в себя не приду после защиты.

— А ты приходи! И вперед, покорять вершины. Эх, Чернова, завидую я тебе. Мне б в твои годы такие возможности, я б может сейчас о-го-го был. Ладно, некогда мне болтать. Пиши Ранффу, лечись и пакуй чемоданы.

После разговора я долго сижу на диване и смотрю в одну точку.

Потом звонит отец:

— Ясенька, привет. Как жизнь?

— Все отлично, — но голос звучит так слабо, что отец не верит.

— Что-то стряслось?

— Приболела, — выдаю ему туже версию, что и куратору.

— Давай приеду, привезу лекарства.

— Яду ей привези, — слышится на заднем плане недовольный голос сиесты.

Отец слово сдержал и провёл с ней воспитательную беседу, после которой Ольга действительно больше к нам не лезла. В универе проходила мимо, будто не знакомы, не звонила, не писала. Мне в общем-то плевать, даже легче стало, жалко только тетя Лена обиделась за то, что я Ольку по ковру возила и котят разбила, которых они с детства собирали.

— Можешь у нее сцедить. Там трёхлитровая банка запросто наберется, — недовольно говорю отцу.

— Ох, девочки, когда же вы будете жить мирно? Ведь большие уже, должны головой думать.

— Никогда! — в этот раз мы с сестрой отвечаем дружно, демонстрируя потрясающее единство мыслей.

— Как Влад? — дотошно интересуется родитель.

— Что с ним станет-то. Прекрасно у него все, — почему-то получается по-детски обиженно.

— Что случились? Поругались?

— Нет. Ты что. Все в порядке.

— Ну-ка не обманывай папу!

— Пап, серьёзно. Все хорошо. Просто он…он, — я пытаюсь придумать какое-то оправдание своему резкому тону, — просто партнеры приехали, и он теперь постоянно задерживается. Я скучаю.

— Да, Владимир говорил, что к ним прибыла важная делегация, — соглашается папа, — там большие деньги на кону стоят.

— Я знаю.

Я все знаю, все понимаю, но ни черта не могу поделать с тем, что происходит у меня в голове. Может это гормоны? А что? Бабы же часто дуреют, когда беременные. Может и меня накрыло?

— Не переживай, скоро они уедут, и Швецов опять будет весь в твоем распоряжении.

— Скорее бы уж, а то вечерами пропадает. Сегодня вот у них банкет, будут развлекаться.

— Не ворчи, Яська. Тебе не идет. Расслабится и придет. Что такого?

Я не могу объяснить, что такого. Отец не поймет. Он ведь тоже не раздумывая посадил тетю Лену дома и с удовольствием таскает ей мамонтов. Разница лишь в том, что ей это нравится.

— Может, там толпы женин, которые вешаются им на шеи, — ворчу в шутку, но во рту оседает горький привкус.

— Да, какие женщины? — смеется отец, — они там все с женами. Вовка вон свою Алину сегодня по салонам отправил, чтобы при полном параде была.

А Влад меня никуда не отправил…

Горечь на языке усиливается.

Дальше разговаривать с отцом становится все труднее, мысли скачут словно дикие обезьяны, и отчего-то противно дрожат колени.

Почему он не взял меня с собой, раз все были со своими партнершами? Стесняется меня? Стыдится? Или просто считает, что я недостаточно хороша для таких мероприятий? Или недостаточно умна?

Я завожусь. По-настоящему. Кажется, что еще немного и пар из ушей повалит.

Я училась не покладая рук! Старалась! У меня отличные результаты! Мне ответили на все запросы по стажировкам! Меня Ранфф ждет! Считает достойной их компании. А здесь, дома я на каком-то десятом счету. Сижу как идиотка у окна, жду, когда он придет и расскажет, как оно там, во взрослой жизни.

Бесит!

Я даже не пытаюсь успокоиться, придумать какие-то логичные доводы в защиту Влада и его решения не брать меня с собой.

Он мне даже не предложил пойти с ним! Как это вообще называется?!

Когда он приходит домой, я похожа на маленького разъяренного ежа — иглы во все стороны, внутри клокочет от обиды и злости.