– А в нижнем левом углу?

– Святая Агата, еще одна мученица.

– Что лежит на блюде, которое она держит? Похоже на хлеб.

– Вообще-то, это не хлеб. – Дэниел замолчал.

Его неловкость была настолько очевидной, что Маура нахмурилась:

– В чем состояло ее мученичество?

– Она умерла особенно жестокой смертью. Когда она отказалась чтить старых римских богов, ее подвергли пытке. Заставили ходить по стеклу, жгли раскаленными углями. Потом ей вырвали груди клещами.

Маура уставилась на предметы на блюде – теперь она знала, что это не караваи хлеба, а груди искалеченной женщины. Она покачала головой:

– Ну и истории!

– Да, они ужасают. Но не может же быть, чтобы ты их совсем не знала. Ведь твои приемные родители были католиками.

– Только формально. Посещение церкви на крещенскую мессу – вот максимум их религиозности, а когда мне исполнилось двенадцать, я вообще перестала ходить в церковь. Ни в одну не заходила многие годы, пока… – Она помолчала. – Пока не познакомилась с тобой.

Они постояли несколько секунд молча, избегая встречаться глазами, – оба смотрели на окно, словно в этом витраже находились ответы, лекарства от их боли.

– Я никогда не переставал любить тебя, – тихо произнес Дэниел. – И не перестану.

– И все же мы не вместе.

Он посмотрел на нее:

– Это не я сказал «прощай».

– А какой у меня был выбор, если ты так неукоснительно веришь в это? – Она кивнула на витражных святых, на алтарь и скамьи. – В то, во что я не могу верить и никогда не поверю.

– У науки нет ответов на все вопросы, Маура.

– Конечно нет, – заметила она с горькой ноткой в голосе.

Наука не объясняла, почему некоторые люди предпочитают быть несчастными в любви.

– Тут ведь дело не только в нашем счастье, – заговорил Дэниел. – В приходе есть люди, которым я нужен, страдающие люди, которым требуется моя помощь. И еще есть моя сестра. Она все еще жива, все еще здорова, хотя прошло столько лет. Я знаю, ты не веришь в чудеса, но я верю.

– От лейкемии ее излечила медицинская наука, а не чудо.

– А если ты ошибаешься? Если я заберу назад свое слово, оставлю церковь, а моя сестра опять заболеет…

«Он никогда себе не простит, – подумала Маура. – Никогда не простит мне».

Она вздохнула:

– Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о нас.

– Да, конечно. – Он посмотрел на окно. – Ты пришла, чтобы говорить об убийстве.

Маура снова сосредоточилась на витраже, на четвертом святом – еще одной женщине, которая выбрала страдания. Чтобы идентифицировать эту святую, ей не требовалась помощь.

– Святая Луция, – сказала она.

Дэниел кивнул:

– Несет блюдо с собственными глазами. Глаза ей вырвали ее мучители.

Солнце неожиданно прорвалось сквозь тучи и осветило окно, наполнило витраж цветом, ярким, как драгоценные камни. Маура нахмурилась, глядя на четыре фигуры на стекле:

– Они оба здесь, на одном окне, – Себастьян и Луция. Мог ли он побывать в церкви и стоять на этом самом месте?

– Убийца?

– Мы словно видим составленную им раскадровку, и вот здесь две его жертвы. Мужчина, пронзенный стрелами, и женщина с вырезанными глазами.

– Это окно не единственное, Маура. Эта четверка святых есть повсюду, возможно, ты найдешь их изображения во всех церквях мира. И посмотри, здесь еще с десяток святых. – Он подошел к следующему окну. – Вот святой Антоний Падуанский с хлебом и лилией. Святой Лука Евангелист с тельцом. Святой Франциск с птицами. А это святая Агнесса, мученица, с ягненком.

– В чем состояло ее мученичество?

– Как и святая Луция, Агнесса была красивой девушкой, избравшей Христа. Она отказала своему поклоннику и пострадала за это. Сын римского губернатора, он впал в ярость, получив отказ, и его стараниями Агнессу обезглавили. На картинах ее часто изображают с ягненком и с традиционной пальмовой ветвью.

– А что символизирует пальмовая ветвь?

– Определенные растения и деревья имеют в церкви свою символику. Кедр, например, символ Христа. Клевер – Троицы. А плющ символизирует бессмертие. Пальмовая ветвь – символ мученичества.

Маура подошла к третьему окну, на котором увидела изображения двух женщин с пальмовыми ветвями, стоящих бок о бок.

– Эти святые в правом верхнем углу тоже мученицы?

– Да. Поскольку они умерли вместе, их обычно изображают вдвоем. Обеих казнили, после того как они приняли христианство. Ты видишь, как святая Фуска держит меч? Это был инструмент их смерти. Обеих закололи, а потом обезглавили.

– Они были сестрами?

– Нет, женщина справа была нянькой Фуски, это святая… – Он осекся. Неохотно повернулся и взглянул на нее. – Святая Маура.

Джейн положила кипу бумаг на палисандровый стол Мауры, на котором, как всегда, царил пугающий порядок. Стол Джейн в управлении выглядел по-настоящему рабочим местом: каждый квадратный дюйм его был покрыт документами и приклеенными бумажками с напоминаниями. У Мауры был дорогущий стол, слишком идеальный, чтобы быть настоящим, на таком не увидишь ни валяющейся скрепки, ни случайной пылинки. Бумаги Джейн на этой девственной поверхности лежали непослушной стопкой и словно молили, чтобы их поправили.

– Мы разрабатываем твою теорию, Маура, можешь мне поверить, – сказала Джейн. – Мы с Фростом начитались про замученных святых, и, слушай, там сплошная кровища и вспоротые животы. – Она показала на бумаги. – От такого чтения плохо спится. Нужно мне было в школе получше изучать катехизис.

Маура взяла верхний лист.

– «Святая Аполлония, девственница и мученица, – прочитала она. – Святая покровительница дантистов и людей, страдающих зубной болью»?

– О да, она умерла ужасной смертью. Ей выбили все зубы, и на картинах ее обычно изображают с зубоврачебными щипцами. – Джейн кивнула на стопку бумаг. – Ты найдешь здесь обезглавливание, закалывание, побивание камнями, распятие, утопление, сжигание, колесование. Да, и мое любимое: вытаскивание внутренностей воротом. Если тебе придет в голову какое-нибудь мучительство, то его наверняка применяли к какому-нибудь святому. И в этом наша проблема.

– Проблема? – Маура оторвала глаза от листа про святую Аполлонию.

– Может, этот преступник убивал и раньше, но мы не знаем, какой метод искалечения он выбирал. Мы не можем сузить список жертв по полу, поскольку он убивает как мужчин, так и женщин. Мы потратим впустую кучу времени, рассматривая каждое нераскрытое избиение, закалывание и обезглавливание.

– Нам известно кое-что гораздо более конкретное, Джейн. Мы знаем, что он использует кетамин и удушение. Мы знаем, что искалечение осуществляется посмертно.