— Ну-ну, не преувеличивайте, — возразил прокурор. — Хорошо, — вдруг сказал он, прикрепил к письму белый чистый бумажный квадратик. — Мы разберемся. У вас все?

— Пожалуй.

— Тогда всего хорошего. Удачи. Спасибо за сигнал.

Теперь все будет по-другому. Брат убитой женщины был в этом уверен.

Два дня поисков, истекших после перестрелки в квартире Зинчука, не принесли следователю Генеральной прокуратуры Лисину ничего нового. В дежурные части полиции города по-прежнему доставлялись персоны, похожие на Зинчука и не очень его напоминающие. После короткой проверки данные граждане отпускались.

Подлинный же Зинчук, которого уже знали в лицо и Лисин, и его помощники, куда-то исчез. Все связи Романа Алексеевича были установлены, проверены. Эти люди в один голос твердили о том, что Коля-Зина уехал в Канаду ловить рыбу.

Лисин понял, что Зинчук не так глуп, каким хотел казаться. Он предугадывал действия прокуратуры и заранее создал себе алиби. Либо этот человек и в самом деле ловил сейчас рыбку в Дэвисовом проливе.

Лисин метнулся в Москву, согласовал свои дальнейшие действия с заместителем начальника Следственного комитета и немедленно составил запрос в канадскую полицию с просьбой установить, действительно ли Зинчук находится в этой стране.

— Если бы я получил от них такое письмецо, то обязательно подумал бы, что ребята маму потеряли, — недовольно проворчал Смагин, перечитывая послание, составленное на английском языке.

— Переморщатся, — невозмутимо, словно дипломированный психолог, успокоил начальника Лисин. — Я тоже раз получил, правда, из Рима. «В связи с нахождением под стражей Коростылева просим выяснить у него, не замешан ли он в незаконных банковских операциях на территории Италии». Понятно, да? Хорошо представляете себе картину? После моего вопроса этот Коростылев немного думает и отвечает: «Да-да-да, что-то такое помню. Но совсем не часто. Два или три раза, никак не больше».

— Ничего не понимаю. Зачем Зинчуку стрелять в сотрудников прокуратуры? Крышу сорвало?

— Может, он так развлекается? — предположил Лисин. — Или в карты кому на траулере продулся?.. На желания играли…

— Шути-шути, — со злым сарказмом разрешил Смагин. — Я посмотрю на твой канадский юмор, когда через две недели у меня отчет о проделанной работе потребуют. А что за персонаж такой Варравин?

— У него сестра погибла. Хотя это не убийство, а тяжкие телесные — полиция занималась. Сейчас человек ищет справедливости.

— А что полиция? Не нашла?

— Доказательств она не обнаружила, а фигуранты, как я догадываюсь, имеются. Там сын председателя старооскольского суда нашалил со товарищи. Но на данный момент доложить вам по этому делу ничего не имею.

— А ты заимей, — буркнул Смагин.

— Сидельников работает над темой, хотя она представляется мне хлипкой и бесперспективной. Надо быть откровенным перед собой и руководством. — Лисин указал пальцем на стол перед начальником. — В этой истории с тройным убийством я пока ничего не понимаю.

— Хорошее признание для руководителя следственной бригады, — съерничал Смагин.

— Выехавшего на место преступления трое суток назад, — огрызнулся Лисин. — Будет день — будет пища.

В Москве следователь провел всего сутки. Даже меньше — двадцать три часа. Ровно столько понадобилось российскому отделению Интерпола для связи с криминальной полицией Канады и получения оттуда ответа на запрос.

В нем значилось, что Зинчук с такого-то числа находится на территории Канады по рабочей визе. Никто из команды рыболовецкого судна «Апрельский цветок» не знает, где он находился с такого-то по такое-то число текущего месяца. В эти дни траулер не выходил в море из-за поломки холодильного оборудования.

Это известие заставило Лисина по-иному взглянуть на происходящее. У него не укладывалось в голове, что этот придурковатый малый со своей идеей реформации страны, обычной для душевно нестабильного человека, мог пересечь океан, сделать дело и вернуться. Лисину не верилось, что Зинчук способен на реализацию такого сюжета.

Зинчук действительно находился в Северной Америке. Он и в самом деле ловил там рыбу. Но никто из членов экипажа траулера не знал, где он находился в течение нескольких дней. За это время Зинчук запросто мог слетать в Москву и вернуться.

— Проверь посадочные листы на эти числа в Канаде и Москве. — В глазах Смагина появился азарт.

Он, как хорошая гончая, уже почувствовал запах дичи.

— Это бессмысленно, — отрезал Лисин. — Допустим, что Зинчук затеял столь масштабную и рисковую операцию. Тогда у него должно было хватить сообразительности на то, чтобы лететь по чужим документам. Минимум багажа, отсутствие подозрений со стороны таможни и пограничников. Паспорт в Канаде подделать легче, чем в России. Там российский документ изготовят так, что он будет выглядеть лучше, чем настоящий. Есть только один способ проверить причастность Зинчука к событиям.

Заместитель начальника посмотрел на важняка, снял очки, бросил их поверх распахнутого ежедневника и заявил:

— Узнай, когда первый рейс, и вылетай. Сегодня же подготовлю ходатайство местным властям, попрошу их провести задержание. Надеюсь, ты догадаешься прихватить пару свежих тунцов!

— А если задержат рейс? — ухмыльнулся Лисин. — Как я буду пахнуть в зале ожидания аэропорта? Пусть и не задержат. Как я буду выглядеть на досмотре с рыбой и удостоверением следователя Комитета?

— Оформишь два хвоста как вещественные доказательства.

— С удовольствием. Хоть косяк этих тунцов. Дайте письменное распоряжение.

— Тогда привези… — Смагин с досадой подумал, что он хотел бы получить из Канады.

Кроме индейских скальпов и тунца, в голову ничего почему-то не приходило, но получить что-нибудь из Канады очень хотелось.

— Кленовый лист.

— Я вам два привезу, — пообещал, вставая, Лисин. — Один дома будете хранить, второй на работе.

Выход в море удался на славу. Капитан Дик Спейси сказал, что за этот день работы после трех суток простоя каждый получит в соответствии с выполненной ролью, но все равно в два раза больше, чем обычно. Тунца в этом году зашло в пролив столько, сколько не было последние пять лет. Ник Зинчук подобного, во всяком случае, не помнил. Трал тянулся так, словно в него угодил целый остров.

Отливая фиолетовыми бликами, радуя глаз и веселя душу, на палубу сыпался тунец. Он падал на дощатый настил как куски, отсеченные от тела гренландского кита, громко, сочно!..

— Зарплата будет хорошей, — говорил помощник капитана Эдмон Марлей. — Не менее четырех тысяч на каждого, думается мне.

За две недели четыре тысячи канадских долларов — не две нормы, конечно, но все равно гораздо больше, чем обычно.