«Реплики?» – до нее наконец дошло: он же играет последнюю сцену из «Призрака любви»!

– Ах да! Как же его там звали… Артур. Ну конечно! Я никогда не забывала тебя, Артур.

– Но не так же фальшиво!

– Я никогда не забывала тебя, Артур.

– Уже лучше. Еще раз.

– Я никогда не забывала тебя, Аллен…

Она сказала – Аллен? Или послышалось?

– Меллисента… Столько лет прошло! Столько лет – без тебя.

– Целая жизнь…

– Где бы я ни был, я всегда помнил о тебе. И слишком поздно понял: ты – единственная.

Элис закрыла лицо руками, Рик поднялся.

– Все, никогда больше не буду смотреть этот дурацкий фильм! – пробормотала Элис сквозь смех.

– А! То-то же! Но это еще не все. – Он улыбнулся и протянул ей руку. – А танец?

– О нет!

– О да. – Рик смешно передразнил паническую интонацию Элис. – Давайте. Вы же обожаете «Призрак любви».

Рик негромко запел, слегка утрируя, песню из этого фильма:

– Только ты одна… только ты одна лишь в сердце у меня… Даже летний дождь… Тара-тара-ра…

Он схватил ее за руку, стащил с диванчика и повел в танце, заставляя кружиться. Элис смеялась.

«Что ты делаешь, а? – шипел внутренний голос Аллена. – С ума сошел? Ты же просто из штанов выпрыгиваешь, чтобы совсем ее очаровать. Выпендриваешься, как чертов павлин». – «Отстань, я большой мальчик и делаю, что хочу», – Рик заткнул внутренний голос и еще сильнее закружил Элис. Но тут у большого мальчика вдруг как-то помутилось в голове и потемнело в глазах, так что Элис пришлось его поддержать.

– Простите… Что-то я не в лучшей форме.

– Может, вам пора отдохнуть? Уже поздно.

– Пожалуй. Да и вам надо поспать.

Элис задула свечи – они и не заметили, когда зажегся свет. Она провела Рика наверх, в свою комнату, и первое, что он увидел – был старый театральный плакат к спектаклю «Сирано де Бержерак».

– О, какая древность! Где же вы нашли? – поразился Рик.

– Раздобыла. У меня большая коллекция была, остался только этот. Вот, располагайтесь. Обогреватель я включила.

– Может, поговорим еще немного? Мне все равно не заснуть. Если вы не очень устали.

– Можем поговорить.

Рик расположился на кровати – полулежа, прямо поверх лоскутного одеяла, Элис, чуть помедлив, устроилась рядом с ним.

– Красивое одеяло, – сказал Рик.

– Это мама сделала.

– Так что же случилось с коллекцией плакатов?

– Отец уничтожил. У меня все стены были завешаны. Он напился, все посдирал, изорвал и сжег на заднем дворе. Вот этот один мама спасла. Склеила кое-как скотчем, спрятала. Отдала только после его смерти.

– Бедная девочка! Ты так его и не простила?

– Не знаю. Сейчас кажется смешным, а тогда было очень больно. В общем, я ушла из дома. Уехала к сестре в Лондон.

– Сколько же тебе было лет?

– Шестнадцать. А знаете, какой ваш фильм я увидела первым?

– «Призрак любви»?

– Нет. «Киднеппинг». Брат тогда увлекался артхаусом…

Рик усмехнулся: «Да, похоже, я сам уже дошел до стадии артхауса».

– Брату не очень понравилось, сказал: «Действия маловато», а я с тех пор стала вашей фанаткой.

– Подожди… Ты что хочешь сказать… Все эти плакаты?

– Ну да. Это были ваши постеры. К фильмам, спектаклям. Фотографии из журналов. С тринадцати лет собираю. Теперь уже виртуально.

Элис смущенно опустила голову, а Рик почувствовал, что у него мурашки побежали по телу: с тринадцати лет! До сих пор! Черт побери…

– Неужели ты все поняла в том странном фильме? – спросил он, внимательно глядя на Элис. – Наверное, отождествляла себя с похищенной девочкой?

– Возможно. В первый раз я мало что поняла. Но потом не раз пересматривала. И каждый раз надеялась, что он выживет. Этот парень, которого вы играли. Это была ваша первая роль в кино, да?

– Нет, тогда я снялся уже в парочке эпизодов. Но большая роль – первая. Хотя… Ее трудно назвать большой.

«Киднеппинг» был одним из трех фильмов, которые успел снять молодой многообещающий режиссер, прежде чем разбиться на крутом повороте: кроме кино, он еще обожал девушек, спортивные автомобили и крепкое виски. Все три фильма не имели никакого успеха, но со временем к ним все чаще стали обращаться кинокритики и кинолюбители: молодое дарование во многом предвосхитило развитие кинематографа, а некоторые даже считали, что гений Тарантино – прямое порождение «Киднеппинга». Фильм был странный, медленный, очень красивый, хотя и черно-белый: цвет возникал только в редкие моменты – например, красной была кровь убитого парня.

У персонажа даже не было имени – в титрах он так и значился: «Парень в белой рубашке». Но этот безымянный персонаж запомнился зрителям больше остальных, хотя Рик не видел тут никакой своей заслуги. Он практически ничего не играл, да и вряд ли смог бы в свои девятнадцать. Всего главных персонажей было четверо: парочка похитителей, девочка и парень, которого они привлекали, чтобы сделать козлом отпущения. Парень и похищенная девочка привязались друг к другу, и когда парень понял, что девочку все равно убьют, он задумал ее спасти. Но в самый решающий момент один из преступников выстрелил в него.

Сцена была снята очень жестко: выстрел, красное пятно на белой рубашке – и все. Никаких разговоров напоследок, никакой агонии. Фильм продолжался, а до финала еще далеко. И юная героиня, и зритель до самого конца ждали, что парень все-таки выжил. Как же так? Он оказался таким хорошим, хотел помочь – и вдруг мертв? Так внезапно, так непоправимо? Как в жизни. И в самом конце фильма уже взрослая героиня вдруг видит, что вдоль решетки парка бежит парень в белой рубашке – точно как в начале, когда ее похитили. Девушка бросается догонять, парень оглядывается… Конечно, это не он.

Рик задумался, вспоминая фильм и свою юность. С тех пор он всего пару раз пересматривал «Киднеппинг», но помнил очень хорошо, и сейчас пытался увидеть своего персонажа глазами тринадцатилетней девочки.

– Не хотите еще вина? – тихо спросила Элис. – Или кофе?

– Нет, спасибо. А что ты делала в Лондоне? Когда сбежала из дома? – Рик повернулся к Элис, и она пожала плечами:

– Разное. Окончила колледж. Прибилась к дамскому журналу, писала потихоньку заметки и репортажи. И ходила на все ваши спектакли. Знаете, а ведь мы с вами один раз виделись.

– Правда? Когда же?

– Перед вашим отъездом в Америку. Я пыталась взять у вас интервью. Но не вышло. Вы меня выгнали.

– Выгнал? Вот мерзавец.

– Так что пришлось мне сочинить все интервью. Вышло вполне правдоподобно. А потом вы уехали в Америку, а я решила выйти замуж.