Элис вдруг вскочила и побежала к книжным полкам, порылась там и вернулась, протягивая Рику фотографию:

– Вот. Это мой бывший муж.

Рик посмотрел, и его брови удивленно поползли вверх:

– Господи… Неужели ты выбрала его только потому, что он похож на меня?

– Наверное.

– Как жаль, что я совершенно тебя не помню.

– Неудивительно. Вы меня и видели-то минуты три от силы. Я тогда была коротко стриженная. Вот, отрастила зачем-то кудри, теперь мучаюсь.

– Очень красивые волосы. Не могла бы ты их распустить? Пожалуйста! – попросил Рик. Сердце у него колотилось, как сумасшедшее. Элис подняла руки, расстегнула заколку и встряхнула волосами.

– Бог мой! Какое богатство! Словно золотое руно…

Рик протянул руку, чтобы потрогать рассыпавшиеся по плечам пряди, но не решился. Он и Элис сидели на лоскутном одеяле и смущенно улыбались, глядя в глаза друг другу – оба ужасно волновались и не знали, что делать дальше. Наконец Элис вздохнула и сказала:

– Знаешь, как это называется? То, что с нами происходит? Мамихлапинатапай!

– Что за мамихлапай?

– Мамихлапинатапай! Это слово из языка народа, который живет на Огненной Земле. Оно означает то, чем мы сейчас с тобой занимаемся. Сидят два человека, смотрят друг на друга, оба хотят одного и того же, но каждый надеется, что другой сделает первый шаг.

Рик рассмеялся, потом притянул Элис к себе и обнял:

– Вот выдумщица… Мамихлапай какой-то придумала…

– Я замучилась ждать, когда ты уже решишься.

– Просто… я боюсь… тебя разочаровать.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что ты точно такой, как я представляла.

– Неужели я настолько предсказуем?

– Так удиви меня! – прошептала Элис, и они наконец поцеловались.

Элис стояла на крыльце. Прямо перед ней расстилался луг, покрытый серебряной от инея травой и круто обрывавшийся вниз, к дороге. Солнце только всходило, и небо сияло всеми оттенками розового. По склону медленно поднималось огромное разноцветное шествие – сначала Элис увидела верхушки пик и знамен, потом плюмажи и шлемы всадников, головы и шеи коней в нарядных попонах с прорезями для глаз, потом – головы и плечи пеших. Наконец все выбрались наверх и остановились: серебряные латы на всадниках, короткие куртки и обтягивающие штаны с гульфиками на пехотинцах: одна штанина красная, другая синяя. Много красного и синего, много золота и серебра. Плащи развевались, знамена реяли над головами. Солнце взошло, и отряд стал плохо различим в сиянии его лучей. Элис спустилась с крыльца и пошла по серебристой траве, щуря слезящиеся от нестерпимого света глаза. Воины громко закричали, приветствуя ее, и ударили мечами по щитам. Тут же заиграли трубы, забили барабаны, заржали лошади. Звук нарастал, уходил в верхние регистры, превращаясь в визжащую какофонию, – Элис закричала, зажав уши, – и вдруг все резко, с каким-то жестяным грохотом оборвалось. Элис вздрогнула и… проснулась. В ушах у нее звенело. Дождь кончился, ветер затих, в окнах светлело. Элис улыбнулась, вспомнив прошлый вечер, и повернулась взглянуть на Рика, но в постели она была одна.

– Рик? – Элис вскочила и торопливо оделась. – Рик, где ты?

Элис спустилась вниз, проверила кухню, потом ванную, потом снова побежала наверх… Рика не было нигде. В комнате брата Элис обреченно присела на кровать. Пусто. В доме стояла такая тишина – казалось, что и ее самой здесь нет. Неужели?.. Неужели он ушел? Пока она спала. Ушел и не оставил ни записки, ничего.

– А ты что думала? – спросил ехидный голосок у нее в голове. – Ты думала, он останется с тобой навечно? Пока смерть не разлучит вас?

– Я не знаю, что я думала…

– Да зачем ты ему нужна, подумай сама! Это он еще не знает, что ты пятьдесят шесть раз смотрела «Призрак любви».

– Пятьдесят два.

– Какая разница! Опомнись уже! И чем быстрее – тем лучше.

Стоящий напротив шкаф вдруг скрипнул, дверца приотворилась, а потом медленно распахнулась – Элис увидела на полке среди белья что-то черное. Она подошла – это была черная футболка с изображением доктора Хауса. Точно такую она вчера давала Рику. Да нет, не точно такую! Именно эту самую. На правом плече – небольшая дырочка. Или у брата две такие футболки? Ага, и обе с дырочками на плече. И вот же эти штаны, вчерашние! Тоже аккуратно сложены. Как же так? А если он ушел, то в чем, собственно? Его одежда еще не могла высохнуть. А футболка и штаны здесь.

– И он их погладил перед уходом! – ядовито произнес внутренний голос.

Элис опять помчалась в ванную. Конечно, она это и в первый раз заметила – на веревке не было одежды. Неужели он надел сырую? А ботинки? Элис рванула к входной двери – та была закрыта. Закрыта! Заперта изнутри – на все три замка и цепочку. А дверь черного хода? То же самое. Что же это такое? Или он вылез в окно? Но все окна тоже закрыты изнутри.

– Может, я сошла с ума? – Мысли Элис метались, как перепуганные белки. – Но я же так хорошо все помню! Он читал мне из «Гамлета»… Смешно изображал кролика… Рассказал про похороны матери… Потом мы поднялись наверх… Целовались… И вообще!

Элис задумчиво провела пальцем по губам. И вдруг заметила на столике перед потухшим камином пустую бутылку и бокал.

– Да ты просто напилась! – обрадовался внутренний голос.

– Я… напилась? Выпила целую бутылку и пригрезилось бог весть что?

– Вот-вот. И поменьше кино надо смотреть.

И тут Элис увидела… второй бокал! Он валялся чуть сбоку, со следами красного вина на стенках. Из него явно пили. Значит… Рик был здесь!

– А может, это ты пила из двух бокалов сразу?

– Зачем мне пить из двух бокалов?

Голова у нее кружилась. Элис присела, вертя в пальцах бокал. Что же это было? И было ли? Может, она и правда сошла с ума? Сидит тут и разговаривает сама с собой. Луч солнца вдруг осветил какой-то пестрый комочек у плинтуса. Элис подобрала – скомканная и грязная пачка мятной жвачки в зеленой обертке. Она во все глаза смотрела на эту пачку, потом с силой сжала руку – и вдруг ее словно полоснуло ледяной болью.

На какие-то доли секунды Элис погрузилась в беспросветную тьму, потом со страшным воем и грохотом налетела огромная фура, и подбитая фурой машина, переворачиваясь и мигая фарами, покатилась по крутому склону…

Элис вдруг осознала, что те ужасные звуки, которые она слышала во сне, были звуками автомобильной аварии. Он же говорил вчера про аварию! Элис сунула босые ноги в резиновые сапоги, и, на ходу натягивая куртку, выбежала из дома. К утру подморозило, и трава блестела от инея – все, как во сне. Элис побежала через поле по хрустящей траве – туда, где чернело шоссе, и изредка проносились машины. Где же… Где же авария? На повороте? Там должен быть овраг! Вот! Где-то здесь…