– Передай полковнику Сомову, что я все понял. Спроси, он не знает, кто стоит в соседнем ущелье?.. – Меня беспокоил вопрос, кого накрыл двумя ракетами рядовой Стукалов. Если это свои, то рядовому может не поздоровиться.

– Полковники Сомов и Лущенков только что обсуждали это. Оба предполагают, что это противник. Своих там быть не должно. Даже, говорят, возможно, что самый главный противник, которого они мечтали, но не надеялись встретить здесь.

– Дай-то бог, чтобы все обстояло так… – выдавил я из себя с заметным облегчением.

Между тем снайпер Максимовских сделал два беззвучных выстрела. Я узнал о них только потому, что микрофон младшего сержанта в момент выстрела прижимается почти вплотную к его «винторезу», и звук выстрела слышится в наушниках. Пули выбили пыль из камней над головами двух бандитов, не задев их. Я увидел, как один бандит ощупал свою голову, потом стряхнул с волос пыль. Второй был в черной бандане и испуганно стряхнул пыль с нее. Уже по жестам этих двоих можно было понять затравленность бандитов, запертых среди камней. Но пока они еще считают себя прикрытыми от пуль, поскольку не знают о подходе моих двух неполных отделений. Автоматные очереди рядовых Васильева и Найденова заставили и других бандитов сильно вдавить головы в плечи. Гром автоматной стрельбы звучно передавался через наушники. Я выключил на коммуникаторе внутреннюю связь, поднял свой автомат, прицелился в камень над головой дальнего от меня бандита и нажал на спусковой крючок. Бандит вдруг испугался, подпрыгнул выше камня, и тут же кто-то из ликвидаторов послал в него пулю. Не сразу, но я понял, что произошло и чем вызван такой прыжок. Видимо, пуля, попав в камень, расплющилась, нагрелась и упала бандиту за шиворот, вот он и подпрыгнул. Выбор у него был невелик – терпеть боль и обжигаться либо подпрыгнуть, но после этого никогда уже боли не чувствовать. Он интуитивно выбрал второе, как менее мучительное.

Я снял шлем, чтобы он не мешал мне кричать громко, положил его рядом с камнем и подал голос:

– Эй, вы, там, среди камней! Вы окружены и будете уничтожены, если не сложите оружие и не сдадитесь. Вам теперь даже спрятаться некуда…

В подтверждение своих слов я снова прицелился и дал очередь в сторону одного из бандитов, который был ближе ко мне. Бандит сразу упал на бок, но пыль, поднятая пулями, показала, откуда стреляют. С этой стороны бандиты были полностью открыты. Чтобы слова мои звучали убедительнее, я дал громкую команду:

– Взвод, по камням – огонь!

Конечно, опытный человек понял бы, что стреляет только часть взвода, но бандитам показалось, наверное, что стреляет целый батальон.

– Мы сдаемся! Эй, ты, мы сдаемся! – заверещал один.

– А что нам будет? – густым басом спросил второй.

– Суд решит, а я – не суд… Оружие на землю, руки за голову, и медленно поднимаетесь… Выходите и становитесь на колени…

Оружие полетело на камни. Я надел шлем, включил коммуникатор и сообщил своим:

– Не стрелять! Они сдаются. Их осталось трое или четверо.

Когда бандиты встали, я двинулся к ним под прикрытием стволов своего взвода и тяжелых стволов ликвидаторов. Теперь уже все бандиты были без каменного прикрытия, и стрелять в них при необходимости можно было с любой стороны. Но я подошел не к ним, а к тому, что лежал на боку за камнем. Он как свалился после моей очереди, так и не шевелился. Но я-то знал, что не попал в него, даже видел, куда вошли пули. Тогда наклонился и приложил пальцы к сонной артерии. Пульс отсутствовал, бандит был мертв.

– Что с ним? – спросил я ближнего ко мне бандита. – Пули в него не попали, я видел.

– Испугался… Сердце не выдержало… У него сердце всегда болело…

К нам бежали ликвидаторы ФСБ и старший сержант Соколянский.

Первым рядом оказался полковник Сомов. Может, бегал быстрее других, может, у ликвидаторов было положено не обгонять командира.

– Где Шерхан? – осмотрев поочередно всех троих пленников, потом еще и убитых бандитов, спросил полковник таким тоном, словно обвинительный приговор оставшимся готов был прочитать.

– Ушел… – дрожащим голосом ответил тот, кто рассказывал про больное сердце своего подельника. – С эмиром Акбаром ушел.

– Куда ушел?

– Туда… – кивнул бандит в сторону перевала.

Полковник посмотрел на меня, а я посмотрел в свой «планшетник», только что подавший звуковой сигнал. Сигнал означал, что прилетел второй дрон самолетного типа, видимо, с новыми ракетами, но бомбить соседнюю долину не стал. Одновременно отключились камеры второго дрона-бомбардировщика и вертолета. Оба, как я догадался, взяли курс на базу.

– Старлей, свяжись со своими, попроси не бомбить соседнюю долину, – приказал полковник, как приказывал бы подчиненному, хотя я его подчиненным себя не считал, да никогда им и не был.

– У меня, товарищ полковник, прямой связи с базой нет. Только через начальника штаба. Они тоже с ним связь поддерживают.

– А через «беспилотник»?

– Там только видеосвязь. «Беспилотник» с «планшетником» на радиосвязь не синхронизированы.

– Ладно. Делай, как можешь, только время не тяни, сразу попроси. Об остальном потом докладывать будешь.

Раньше полковник Сомов разговаривал со мной совсем не так, более уважительно, что ли, и без приказного тона. Хотя бы поблагодарить моих солдат за помощь и за спасение полковника Лущенкова он мог бы. Впрочем, обижаться на старших по званию я, как армейский офицер, не привык. И сразу вызвал по связи майора Колокольцева. На сей раз ответил дежурный офицер узла связи, сообщил, что «корреспондент сто одиннадцать» еще не пришел.

– Срочно нужен. Будите, – потребовал я.

– Уже иду… – легко согласился дежурный.

Колокольцев ответил через минуту, поскольку, как я знал, его личная комната находилась рядом с кабинетом, а кабинет рядом с узлом связи. Полковник Сомов терпеливо ждал.

– Слушаю тебя, «девятьсот семнадцатый». – Голос у начальника штаба был совсем не сонный. Или уже поднялся, или просто умеет просыпаться с ясной головой, как волк.

– Товарищ майор, срочное сообщение для лейтенанта Хачатурова. Просьба, причем настоятельная, от полковника Сомова…

– Ты уже соединился с Сомовым?

– Так точно, но я потом доложу. Сейчас над нами «беспилотник» от Хачатурова, один раз он уже бомбил соседнее ущелье. Полковник Сомов просит больше не бомбить. Есть такая необходимость, как я понимаю. Противник нам по силам равный, значит, справимся без «беспилотника», а то после него только обгорелые трупы остаются. Можно передать сообщение?

– Хорошо, «девятьсот семнадцатый», сейчас передам. Я уже предупреждал, чтобы больше не бомбили, когда не знают, кого бомбят. Я тебя потом сам вызову.

– Договорились, товарищ майор. Буду ждать вызова. На внутреннюю связь не переключаюсь, – сказал я громко, чтобы Сомов услышал и понял.