— Мне отнести? — тут же предлагает свою помощь гвардеец.

— Нет, я сама.

Нести недалеко — до дежурного инквизитора. С этим я справляюсь замечательно — вручаю конверт тому самому, с бородкой клинышком, ставлю роспись в журнале приема и подписываю бланк вручения. Вот теперь — все. Теперь — только ждать.

До окончания рабочего дня остается ещё два часа. Осознав, что на данный момент я ничего не пойму, я все же прошу дежурного секретаря по мере возможности поднять из архива пару текущих дел. И, потерзавшись угрызениями совести, все-таки поддаюсь голосу желудка и, подстегиваемая ещё периодическим ворчанием, спускаюсь в столовую.

Здесь я — редкий гость: привычку не есть на работе унаследовала от отца. Но пару раз в год все-таки приходится посещать это небольшое помещение, наполненное странными запахами.

Зал почти пуст: день идет к концу. Скользя взглядом по столовой, я внезапно натыкаюсь глазами на Ирмиса. Он тоже меня видит, откладывает вилку и приветственно кивает. А ведь это к лучшему!

— У тебя есть время? — поправ линию раздачи, я подхожу к коллеге.

Тот кивает, вытирая рот салфеткой:

— Для тебя — сколько угодно. Только поесть вначале возьми — миссис Тейлор грозится закрыть все к чертовой матери через пять минут.

В словах дознавателя есть резон: наша стряпуха обладает грозным, но отходчивым характером. Вот и сейчас она сурово наблюдает, как я с подносом продвигаюсь вдоль ряда уже опустевших блюд.

Почти все съедено — и после непродолжительных колебаний я решаю остановиться на мясном суфле и тушеной капусте. Миссис Тейлор, несмотря на мои слабые возражения, непреклонно добавляет к моему обеду оставшийся на тарелке пирожок и неожиданно весело подмигивает:

— Это бесплатно.

Посмеиваясь, я расплачиваюсь. Ирмис подвигает мне стул и подает соль. И лишь когда от капусты (вкусной, кстати) остаются одни воспоминания, дознаватель добродушно улыбается.

— Слушаю.

Я не тороплюсь — вначале воскрешаю в памяти все, что касается обстоятельств гибели Вермейера и лишь затем приступаю.

— Ты знал его?

— Это допрос? — тут же хмыкает Ирмис, а я едва скрываю улыбку.

— Нет. Просто хочу понять, кем он был. Мы мало общались.

Я действительно не налаживала с Ульрихом контакт: нелюдимый, он и с мужчинами-то тяжело сходился, что говорить обо мне. Даже не представляю, о чем мы могли бы говорить.

Ирмис, кажется, думает о том же. Долго морщит лоб, кривит губы и наконец, открывает рот:

— Вроде как здесь ни с кем особо не общался. Хотя однажды я видел его в таверне с Хиллом. Кажется… могу ошибаться.

Вот, значит, как — второй уволившийся инквизитор…

— Почему ошибаться?

— Он спиной сидел. Сама знаешь, у меня нет привычки сообщать неподтвержденные данные.

— Спишем на возможность. А с Войдом?

Найджел Войд — третий из ушедших. Четвертый — архивариус по имени Нед и, сколько я не пытаюсь, никак не могу вспомнить его фамилии. Но перед глазами стоит лицо — голубые глаза в обрамлении светлых ресниц, рыжие брови, лицо, усеянное веснушками. Несмотря на его деланое добродушие и вечную улыбку, мне всегда было сложно с ним разговаривать.

— С Войдом не знаю. Они вообще друг друга сторонились. Все трое, — дознаватель поджимает губы и отодвигает пустую тарелку, — такое ощущение, что даже общались лишь по делу.

— Значит, мне не показалось, — резюмирую я, вспоминая, как диалоги между нами ограничивались лишь работой.

Вальтц, впрочем, недалеко ушел.

— Не показалось, — качает головой Ирмис, — с тобой-то они совсем отстраненно держались, ты же девушка.

— Сексисты, — беззлобно бросаю я и дознаватель поддерживает мое веселье. А затем — слету огорошивает:

— Мейд, мне показалось или у нового инквизитора на тебя планы?

Я поднимаю глаза от тарелки. С Ирмисом нас связывают не только хорошие приятельские отношения — плодотворная совместная работа сплачивает куда сильнее. Наверное, именно поэтому ему позволено то, за что другие уже давно выбыли бы из моего круга общения.

— С чего ты взял? — я гляжу на дознавателя, театрально хлопая ресницами.

— А он смотрит на тебя, как на свою собственность, — беззлобно бросает мужчина и по моей спине против воли пробегает опасный холодок.

Нет, вряд ли коллега в курсе наших… встреч, иначе бы не затеивал этот разговор. Но пропускать этот диалог, списав на повседневный треп тоже не стоит — Ирмис все-таки дознаватель, такие зря словами не сорят.

— И что с этого? — выпаливаю я, едва выдержав уместную ситуации паузу.

— Да ничего, — пожимает плечами этот взрослый семейный человек, — просто счел необходимым сообщить. Говорят, этот Максвелл в столице знатно наследил.

— Кто говорит?

— Птички на ветке, — хитро усмехается Ирмис, — честно скажу: что там было — не знаю, но шум стоял знатный и долго. Так что поаккуратнее с ним.

Я сглатываю, одновременно с этим понимая, что надо было брать и компот. Клубничный.

— Спасибо. Буду знать.

Домой я возвращаюсь в полнейшей прострации. В свете услышанного мне хочется запереться в доме и никуда не выходить, пока полученная информация не переварится в голове. Подобной роскошью в виде свободного времени я, конечно, не обладаю, но зарубить на носу стоит: Ирмис ни разу не был замечен на пустословии и болтовне. Может, конечно, изменил своим принципам, но это очень, очень маловероятно.

Калитка привычно скрипит, пропуская меня во двор. Я долго стою на дорожке, слушая скрип колес отъезжающего крепостного экипажа: в дом не тянет. У соседей из трубы опять не идет дым, но это я констатирую краем сознания, равно как и вновь засыпанную дорожку. Наверное, вечность стою у калитки, опираясь о низкий забор, пока сверху не начинают падать маленькие трогательные снежинки. И тогда я отмираю — на негнущихся ногах прохожу к дому, поворачиваю в замке ключ и, пройдя на кухню прямо в сапогах, в изнеможении опускаюсь на стул.

Глупо было надеяться, что сказка продлится вечность.

Первый звонок магического передатчика я игнорирую — сидя в кресле, тщетно пытаюсь согреться горячим чаем. Но звонящий настойчив — и за первым вызовом идет второй, а затем и третий. Наконец я сдаюсь — и, сделав пару шагов, все же поднимаю трубку.

— Дежурный инквизитор Алвис, — тут же раздается на той стороне и я подбираюсь, — дознаватель Локуэл?

— Верно.

— Ваш запрос удовлетворен. Под свою ответственность вы можете забрать мисс Уилсон завтра с восьми часов утра до полудня.

Новость хорошая — даже очень. И для меня, и для Терры.

— Отлично. Я подъеду к девяти.