— Действительно, что на девушек просто таксмотреть, — игриво приговаривала Света, — с ними надо деломзаниматься.

И поскольку он продолжал угрюмом молчать, заговориласерьезней:

— Ты зря сердишься, Николай, я перед тобой не виновата.

— Ты меня использовала, — он смотрел прямо передсобой на дорогу, — из-за тебя у меня неприятности были.

«А если бы ты знал, какие у меня из-за тебя неприятностибыли», — подумала Света, а вслух сказала:

— С Камерным мы разобрались, он не в претензии.

— Ты меня подставила, — упрямо тянул свое Николай.

«Ну и скотина! — даже весело подумала Света. — Этокто кого подставил. Если бы ты не трепался в пьяном виде, откуда коньяк взял,то Камерный ничего бы и не узнал. А теперь этот пьяница, видите ли, делаетоскорбленную мину».

— Камерный, конечно; тоже сволочь, — Николай какбы прочитал ее мысли, — надоел, паразит, до чертиков. Гоняет туда-сюда, акак до денег дело доходит, так у него слух напрочь отказывает.

В его ворчании Света уловила отзвук настоящей ненависти. Этобыло неудивительно — как уже говорилось, Александр Каморный умел вызывать влюдях это сильное чувство.

— Как будто я не знаю, как он деньгизарабатывает, — себе под нос произнес Николай.

Света сделала вид, что не расслышала, а сама насторожилась.

— Вот что, Коля, я знаю, что нам с тобой сейчаснадо, — примиряюще произнесла она и положила руку на его колено. — Анужны нам бутылочка чего-нибудь покрепче и место, где мы ее спокойно можемуговорить.

А то день сегодня был утомительный и тяжелый… Ну как, идет?Если у меня не хватит, ты добавишь?

— А то, — повеселел Николай, — и едем ко мне.

— Едем. — Света отвернулась к окну, чтобы он незаметил презрения на ее лице.

Квартира была в старом доме, и довольно захламленная,насколько Света могла заметить в темноте — Николай почему-то не зажег свет вприхожей.

— Дверь не забудь закрыть! — , донеслось издальней комнаты.

— Кто там — соседка? — шепотом спросила Света.

— Это мать, она спит.

«Как противно все! — с тоской подумала Света. — Ина черта я сюда поперлась?»

В комнате он смахнул какое-то барахло со стола — старыегазеты, тетрадки, — торопясь расставил стаканы, принес с кухни какую-тоеду на тарелке.

«Да он же скоро совсем сопьется, — с удивлением думала Света,наблюдая как дрожат руки Николая, когда он подносил стакан ко. рту. — Авпрочем, какое мне до этого дело?»

Сама она только пригубила, чтобы не возбуждать у негоподозрений. Николай выпил, закусил и расслабился. Теперь он уже поглядывал наСвету ласково.

— Не дрейфь, лапочка, прорвемся! Давай-ка еще по одной…

Дело пошло быстро. Николай, как все алкоголики, скороопьянел, и его потянуло на разговоры. Тема была одна: вероломство инеблагодарность Сашки Каморного. Света только в нужную минуту поддакивала или,наоборот, выражала недоверие, и беседа текла ровно, как ручей после дождя. Онаузнала много про Каморного, в основном, какой он подлец, но Свете былонеинтересно, потому что это она и раньше про Каморного знала.

— Однако ты не будешь спорить, — осторожно началаона, — что Камерный как репортер очень удачлив — все у него вездесхвачено, никто из криминальных личностей никогда его не трогает, и вообще…

— Что — «вообще»? — пьяно возмутилсяНиколай. — Стал бы кто внимание на него обращать, если бы он.., под«ладожскими» не ходил?

— Да ну? — искренне удивилась Света.

— А ты — репортер, смелый, удачливый! — распалилсяНиколай. — Да я сам видел и слышал, как он.., в общем, под ними он, этоего крыша. Поэтому другие его не трогают.

— Ну надо же… — задумчиво бормотала Света.

— А ты.., ты зачем это расспрашиваешь? — теперьНиколаем овладела пьяная подозрительность. — Опять меня во что-товтягиваешь?

Зачем пришла — про Сашку разведать?

— Да что ты все про Сашку, — торопливо сказалаСвета, — как будто нам нечем заняться…

Она подошла к нему близко и заглянула в глаза. Ничего там небыло интересного, кроме пьяной злобы и куража.

«Ну и дерьмо же мужик! — подумала Света. — За чтоего Камерный держит? Впрочем, Каморный сам дерьмо».

С этой мыслью она начала быстро расстегивать пуговицы нарубашке Николая. Он посмотрел тупо, потом до него наконец дошло, к чему Светаклонит, и он несколько оживился, даже погладил ее по голове и пробормоталчто-то ласковое, как ему казалось. Света даже удивилась, как быстро он пришел ввозбужденное состояние — она думала, что он сильно пьян и будет как кисель. Онвстал и даже сделал попытку отнести ее на руках на постель, но попыткаокончилась неудачей. Света ощутила запах нестиранного постельного белья,похоже, что кровать в этой комнате не застилалась на день никогда.

Действо закончилось быстро: секс и пьянство — две вещивзаимоисключающие. Николай, перевернулся на спину и через минуту задышал ровно.

«Теперь утром если он и вспомнит, что я была у него, то проразговоры наши точно забудет, — думала Света. — А то протрепался быКамерному, а тот, если узнает, что я в курсе его отношений с ладожскими»,устроит мне не жизнь, а каторгу".

Она оделась и вышла в прихожую. На пороге своей комнатывозникла старуха в длинной ночной рубашке, худая морщинистая шея была обвязанастареньким шарфом.

— Я ухожу, — обратилась к ней Света, иначе жуткобыло стоять в полутьме и молчать.

Старуха ничего не ответила, только заперла за ней дверь.Слушая, как лязгает старинный замок, Света почувствовала отвращение ко всемумиру.

Дома, однако, не спали, ждали ее. В комнате горел свет идаже играла музыка, — это в два часа ночи. Услышав, как Света вошла,Иришка появилась в прихожей в коротеньком халатике с бутылкой шампанского вруках.

— Ты что так долго, Светик? — Она закружилась,напевая. — Ой, ты у хахаля была?

Хорошо, что ночевать не осталась!

— С чего ты взяла, что я была у хахаля? —отшатнулась Света.

— Да по тебе же видно, по женщине всегда видно, когдаона занималась любовью! — авторитетно ответила сестра.

Света стремительно отвернулась к зеркалу, потому что ейвдруг стало ужасно плохо — до чего же она дошла, если на ней отражаются занятиядаже таким, с позволения сказать, сексом! Любовь… Она вспомнила мятые простыни,запах водки…

— Я в ванную, а ты подожди, после поговорим.

В ванной под шум льющейся воды Света немного поплакала.Минут пятнадцать, большего она не могла себе позволить — Ирка забеспокоится,начнет ломиться в ванную, а увидев Свету плачущей, сама разревется, и неизвестно,чем потом дело кончится. Ирка очень эмоциональна, как и мать, Света нарочноусвоила жесткий тон с ними, иначе начнутся слезы да сопли. Нет, Света не можетсебе позволить плакать.