— Можно, я не пять строчек напишу, а три?

— Нельзя, торг неуместен. Ко-ро-ва.

— Тогда без работы над ошибками?

— Не будет ошибок, не будет и работы над ошибками. Ко-ро-ва.

— Бабушка, ты же добрая.

— Да, добрая. Но в отношении учебы — скала. Ты будешь наконец писать? Следи за соединением с «о». Ко-ро-ва.

Эмка начинал писать. Выходило: «карава». После десяти минут и двух строчек в тетради он начинал ерзать, чесаться, проситься в туалет, попить, говорил, что у него разболелась голова. Бабушка была неумолима.

И так каждый день: домашнее задание, дополнительные упражнения, работа над ошибками.

Полина Сергеевна не разделяла теорий тех педагогов, которые считали, что учебу надо сочетать с игрой. Развлечения, игры — это прекрасно, им ребенок посвящает большую часть дня. Учеба — это работа. Мужчина должен уметь работать. Маленького мужчину никто не загружает многочасовым трудом до изнеможения. Но двадцать минут он способен и должен посвятить учебе-работе. Двадцать минут — в идеале.

— Это задание заняло бы у тебя двадцать минут, — говорила Полина Сергеевна внуку. — Мы сидим уже больше часа. Исключительно по твоей вине, потому что ты постоянно отвлекаешься, торгуешься, выпрашиваешь поблажки.

— Коля Смирнов рассказывал, что он делал домашнее задание с папой, и папа та-ак его треснул по башке книгой! Коля ударился об стол, и у него потекла из носа кровь.

— Я понимаю этого папу. Даже мое ангельское терпение на исходе. Кстати, это выход. Будешь делать домашнее задание с папой.

— Нет, бабушка! Только с тобой!

— Тогда пиши: «Хорошо в лесу летом». Мы говорим «харашо», пишем «хорошо». Внимательно! Теперь прочти, что ты написал.

— Хорошо в лесу летом.

— Нет, внимательно! Что ты написал?

— Харшо в лису летам. Ой, смешно, правда?

— Это смех сквозь слезы. Работа над ошибками!

— А если я все напишу правильно, ты мне дашь жвачку?

— Дам, — сдавалась бабушка. — Но ведь ты не напишешь без ошибок.

— Спорим?

— Спорим!

Эмка старательно выводил буквы и гордо откидывался на стуле:

— Вот!

— Читай!

— Тут все правильно.

— Нет, ты написал «хорашо».

— Это «о»! Ты специально, чтобы мне жвачку не давать! И Мария Львовна говорила, что «о» можно соединять петелечкой наверху!

— Изверг! Что ж ты раньше молчал? Мы бы давно рванули вперед, семимильными шагами! Но с петелечкой или без петелечки, ты у меня все равно вырастешь грамотным человеком!

— Да, Эмка, — подавал голос из-за газеты Олег Арсеньевич, — хочешь ты или не хочешь, но с такой бабушкой тебе без вариантов быть грамотным человеком.

— Пятнадцать минут перерыв, — вставала, расправляя затекшие плечи, Полина Сергеевна. — Потом математика. С дедушкой. Я буду готовить ужин, потому что мне отчаянно хочется пойти по стопам Колиного папы.

Через пять минут, то есть предложив внуку разделаться с математикой без перерыва, дедушка заявлялся на кухню и самодовольно докладывал:

— Готово!

— Так быстро? — с сомнением спрашивала Полина Сергеевна.

— Он в уме все играючи решил.

— В уме не годится. Надо объяснить каждое действие задачи, записать его. Объяснить арифметический знак при выражениях «на сколько больше» и «на сколько меньше».

— Это мы запросто. Гениальный парень!

Из комнаты слышалось рокотание Олега Арсеньевича и писклявый голосок Эмки. Рокотание становилось все громче, пока не доходило до крика, которому вторил плач Эмки.

Дедушка, красный и злой, прибегал на кухню излить свое негодование:

— Он дебил! У Тани пять яблок, а у Пети на три яблока меньше. На три меньше! И что он делает? Он пишет: пять плюс три! Говорит одно, пишет другое, я ему двадцать раз объясняю! Форменный дебил!

— Почисти картошку, — снимала фартук Полина Сергеевна и шла к внуку.

Арсений в качестве домашнего педагога был не лучше отца. Оба не отличались выдержкой и терпением, но Сенька вдобавок считал себя экспертом в математике, он все-таки специализированный лицей окончил! С его точки зрения, в школе математику, лучшую из наук, преподают не так, вдалбливают не то.

— Сыночек, — пыталась урезонить его Полина Сергеевна, — в любой науке необходимы базовые знания, азы. В нашем случае, например, это таблицы сложения.

— Какие таблицы? Зачем? Эмка прекрасно знает состав числа и считает в пределах двадцати.

— Он знает, что восемь состоит из пяти и трех, шести и двух, но считает на пальцах. Если его спросить, сколько будет пять плюс семь, он мгновенно не ответит, а будет шевелить пальчиками. Я сама это только недавно заметила. Нужно, чтобы от зубов отскакивали таблицы сложения на два, три и так далее.

— Ерунда! — не соглашался Сенька.

И выискивал в Интернете задачи для первого класса, которые не то что Эмка, бабушка с дедушкой не могли решить.

— Слушайте, — объявлял Сеня. — Классная задача-стишок:

По тропинке вдоль кустов

Шло одиннадцать хвостов.

Сосчитать я также смог,

Что шагало тридцать ног.

Это вместе шли куда-то

Индюки и жеребята.

А теперь вопрос таков:

Сколько было индюков?

И узнать я был бы рад,

Сколько было жеребят.

Эмка, какие идеи?

— Можно мне идею мультики посмотреть?

— Если решишь, можно мультики. И я даже куплю тебе меч джедая!

— О! — захлебывался от восторга Эмка.

Но был бессилен перед задачей, чесал затылок, стрелял глазами на бабушку с дедушкой, просил повторить стишок.

Полина Сергеевна, записавшая условие, вместе с мужем склонялась над листочком.

— Мы имеем одиннадцать хвостов… — бормотал Олег Арсеньевич. — У жеребят по четыре ноги, у индюшат по две, а всего тридцать… Нет, если уравнение составить, то все просто, но они уравнения еще не проходили…

— Сеня, — просила пойти на компромисс Полина Сергеевна, — не лучше ли будет, если ты нам всем, — с нажимом подчеркивала она, — объяснишь принцип решения подобных задач, чтобы мы его усвоили и в последующем использовали?

— Логично, согласен! Итак, одиннадцать хвостов, значит, одиннадцать животных. Выдадим каждому по две ноги. Одиннадцать на два — двадцать два. От тридцати отнимем двадцать два, остается восемь. Индюки уже получили свои ноги, нужно раздать еще по две жеребятам. Восемь делим на два — четыре. Всего животных было одиннадцать, отнимаем четыре, равняется семь. Ответ: семь индюков и четыре жеребца.