других комнатах своей пьесой. Еще во время экзамена комиссия заметила сходство Пертева с Бинемеджьяном. Поэтому главная роль досталась ему. В те часы, когда я бодрствовал, я ходил посмотреть на то, что они делали, но серьезно относиться к их работе не мог.

Вся наша труппа дала бедняге возможность проявить себя, поэтому отступать было поздно, да и несерьезно. Кроме того, я не очень верил в успех этого дела. Продолжая работать, я занимался декорациями. То, что все получилось так быстро, стало для меня настоящим сюрпризом.

Патрон подошел ко мне и сказал, что они начали работать.

— Очень хорошо, — ответил я. — Однако как мы одни справимся со всеми остальными?

Бедняга господин Сервет был очень благодарен мне.

— Это будет началом. Мы нет, «Дама с камелиями» сама по себе залог успеха. Думаю, мы не прогадаем.

— Если хотите, я вам помогу, — предложил я. — Если согласны, тогда за работу, — сказал я и занялся изготовлением декорации, макет которой давно придумал.

* * *

В Самсуне[69] нас поселили в отеле на берегу моря. Труппа захотела прогуляться по городу, дабы удовлетворить свое любопытство. Однако мы помешали этому. Господин Сервет захотел, чтобы актеры, не задействованные в пьесе «Даме с камелиями», не выходили на сцену репетировать. Но я был против.

— Все, вся труппа, все на сцену, — приказал я.

Только Азми нигде не было видно. Мне сказали, что приходил какой-то полковник, и они вместе ушли. Последней пришла Макбуле в очень плохом расположении духа. Она только проснулась.

А Ремзие просто разрывалась на части. Она совсем не обиделась на второстепенную роль.

— Что надо, сделаю, — говорила она, по-детски радуясь.

Немного погодя это действительно понадобилось. Хаккы, несмотря на все его таланты, никак не мог суфлировать.

Может, дело было в Армане: он стоял посреди сцены и удивленно смотрел на Хаккы.

— Я попробую, — сказала Ремзие и вошла в будку суфлера.

— Наша Ледышка нашла свое место, — прокомментировала Макбуле. — Вот и будем ее использовать в качестве суфлера.

И в самом деле, Ремзие ни разу не сбилась. Со второго раза уже повторяла почти наизусть.

— Очень талантливая девочка! — сказал ходжа.

— Ах, если бы все так работали, — произнес господин Сервет.

Глава семнадцатая

Под вечер, когда я устанавливал декорации к драме А. Доде «Арлезианка», на сцене появился высокий полицейский. После официального приветствия он сказал, что господин губернатор ждет меня в городском клубе. Его автомобиль уже поджидал у дверей, что было еще более странным. Вся труппа сбежалась к выходу.

Меня доставили в клуб. Высшие члены муниципалитета сидели на террасе, выходившей в море.

— У нас к вам есть одна просьба, — сказал мне губернатор, после того как сделал заказ официанту. — Выслушав общественное мнение, мы пришли к выводу, что народ хочет, чтобы первой играли «Даму с камелиями».

Я посмотрел на господина Сервета. Было видно, что это его рук дело.

— Скажи, что это невозможно по техническим причинам, господин Сулейман, — в замешательстве произнес господин Сервет. Я как ответственный режиссер высказал все возражения.

— В Республиканской Турции никогда не будет технических невозможностей, — сказал губернатор. — Однажды на этот берег ступила нога Ататюрка. Из ничего собрал он армию и перевернул мир. Давай, дорогой мой, начинай приготовления!

Я понял, что все это было спланировано заранее.

— Эта пьеса и с Кызылаем связана, — добавил министр здравоохранения.

Даже смешно, если смерть женщины больной туберкулезом у кого-то вызывает подобные ассоциации. Я побоялся, что для большей связи они предложат, чтобы на сцену вышли медицинские работники и санитары. И поблагодарил Аллаха, что они не додумались до этого.

— Как прикажете, — произнес я и склонил голову в знак согласия.

Во главе с господином Серветом мы должны были сказать вступительное слово. Ничего не поделаешь — премьера. В каком сне мы могли видеть такое внимание со стороны губернатора?

Я немедленно вернулся в отель. Когда я сообщил новость, актеры пришли в замешательство. Увидев, что Рюкзан не удивилась, я все понял.

Разве не говорил господин Сервет, что имя этой девушки давным-давно у всех на слуху и, не увидев ее на сцене, мы оставим любопытство народа неудовлетворенным?

Потом из столовой принесли приборы и попытались воссоздать все в деталях. Однако не могли найти Армана. Я был взбешен, когда узнал, что пришел его старый армейский друг и снова увел его. Вскоре его нашли. Но в каком виде! Оказалось, что под вечер он нырнул в море и рассек себе голову. Мало того, что у него была огромная шишка, так он еще оказался и пьян, несмотря на столь раннее время.

— Благодетель мой! Сжальтесь, имейте совесть! Разве у меня сегодня не выходной?..

Ну вот и приехали.

— Ты не волнуйся господин Сервет, — сказал я, — сейчас быстро приведем его в чувства, будет как стеклышко!

Глава восемнадцатая

— О Аллах, да ведь это настоящая премьера! — шептала Макбуле.

— Иди сюда, посмотри в эту дырочку.

В самом деле перед дверью толпились люди, словно при вавилонском столпотворении. Если так и дальше пойдет! Честное слово, счастливчик этот господин Сервет.

Я посмотрел в отверстие, к которому меня силой подвела Макбуле. Меня охватило волнение и бросило в жар. Салон оказался битком набит. Это было зрелище, на которое стоило посмотреть. Мужчины были во фраках, женщины нарядились, как на бал. Несмотря на удушающую жару, они были в каракулевых манто, шубах, шапках из искусственного меха. Однако среди этой толпы я заметил и плохо одетых людей, даже крестьян. Губернатор, тоже во фраке, сидел вместе с министром финансов в первом ряду. Повернувшись лицом в сторону зала, он, сильно жестикулируя, что-то говорил.

Во время дневных приготовлений Пучеглазый иногда подходил ко мне и приводил астрономические цифры о доходах. А теперь, как и я, он с удивлением созерцал людей, собравшихся в зале, из отверстия, расположенного выше моего.

— Ну, что господин, удостоверились в моей правоте? — спросил он. Увидев, что я сомневаюсь, хотя и улыбаюсь, он продолжил: — Господин, почему ничего не отвечаете?.. Господин губернатор человек слова. Малый не промах. Половину своих служащих разослал не в центр, а по окрестным районам, даже по богатым селам. Торговцам на рынках, крестьянам, фермерам и особенно работающим на государственных должностях бойко продавали билеты. Да по какой цене!.. — Ходжа от волнения заговорил, как господин Сервет: — В конце концов, все это наше, все это