– Надери ему задницу! – поддержал бортинженера давний соратник Шустова Джон Булковски, отражая тем самым разницу менталитетов – русского и американца.

– Отходим! – хладнокровно отрезал Дроздов.

– Не понял, почему отходим?! Капитан, этим наглецам надо преподать урок!

Дроздов не ответил.

– Куда отступаем? – деликатно спросил Дарислав, стараясь не выдать своего недовольства решением капитана. Он тоже был сторонником не подставлять вторую щёку, если ударили по одной.

– За пределы Пузыря.

– Выполняю, – ответил Твердыня.

– Есть, – упавшим голосом добавил навигатор.

Второй выстрел грозному противнику сделать не удалось.

Через пару секунд «Великолепный» исчез для всех наблюдателей артефакта, названного «тюрьмой джиннов». В режиме «инкогнито» он миновал «ворота» – вход в пространство Пузыря – и выбрался из тоннеля уже за его пределами.

Здесь его встретил звёздный «день»: со всех сторон корабль заливал свет звёздных скоплений, самым красивым и масштабным из которых была Ланиакея.

– Интересно, что за зверь напал на нас? – задумчиво спросил Шустов. – Чего добивался? И главное, откуда он?

– Оттуда, конечно, – уверенно кивнул на веер Ланиакеи Дарислав. – Это разведка.

– Разведчики не нападают ни с того ни с сего на незнакомцев.

– В таком случае это машина разведывательно-диверсионного класса.

– Согласен, товарищ полковник, – ввернул Филин. – Кстати, не этот ли зверь, кхе-кхе, уничтожил нашего «Охотника»? Если бы тот уцелел, он бы ответил на наши вызовы.

Словно дождавшись конца фразы, заговорил Твердыня:

– Слышу позывной, очень слабый.

– Живой! – обрадовался навигатор. – Почему слабый?

– Он повреждён и находится в пылевом облаке в десяти миллионах километров.

– Возьми пеленг и ответь, – сказал Дарислав с облегчением. – Идём к нему.

Глава 12

Злой гений

Ещё в детстве Виктор Голубев проявлял склонности к наблюдениям за товарищами в гимназии и ловко манипулировал этими данными для личного удовлетворения, в чём бы ни был замешан его конкурент, будь то ошибка в игре либо в общении, если собеседник случайно наговорил лишнего о российском правительстве. Таким образом, он всегда выделялся в коллективах, где бы ни учился, играл, отдыхал или работал. Он и по окончании гимназии, а потом юридического факультета МГУ продолжил свою расчётливую деятельность, пока его не заметили в других кругах, далёких от его стремлений, – в спецслужбах.

Предложение работать в Службе внешней разведки он отверг, посчитав её слишком напряжной, а вот в Федеральную службу безопасности России решил окунуться как в прорубь зимой и не пожалел. Уже через год он получил звание лейтенанта, полгода стажировался на выявлении оппозиционеров власти, ведущих неправовую деятельность, поучаствовал в задержании террористов на Дальнем Востоке и перешёл в контрразведку. Хотя для своих знакомых (друзей у него не было) он остался сотрудником службы СПАС и служил на космодроме Плесецкий.

Там он получил звание кос-майора, хотя в табеле о рангах службы контрразведки числился как полковник, принял участие в экспедиции к экзотическим объектам в Дальнем Космосе.

Поскольку последний год ознаменовался открытием следов войны древних цивилизаций, среди которых были и ценнейшие артефакты, щедро оплачиваемые миллиардерами Земли, майор-полковник принялся азартно ловить частных археологов, узнавая от них координаты найденных сокровищ, и собирался лично найти одну из уцелевших военных баз, где мог быть и Вестник Апокалипсиса. А пока что он все силы направил на уговоры Копуна присоединиться к нему, замыслив привлечь на свою сторону и «воспитателя Вестника» – Диану Забавную, установившую с этим искусственным интеллектом чужой цивилизации полноценный дружественный контакт. То обстоятельство, что Копун представлял собой элемент Мёртвой Руки, защитной системы исчезнувшей расы, способный уничтожать целые планеты, только добавляло Голубеву азарта. А если учесть ещё и то, что Диана была красивой и соблазнительной женщиной, интерес к которой у майора появился ещё в космическом рейде, мотивация окрепла. Тем более что можно было насолить Дариславу Волкову, бывшему командиру и нынешнему конкуренту.

Отношения Дианы и Дарислава не были зарегистрированы формально, поэтому Виктор считал, что у него развязаны руки. Если бы удалось оттеснить Диану от полковника, можно было сделать её своей любовницей, знавшей многие тайны ЦЭОК. О том, что пару объединяет нечто большее, чем секс, Голубев не думал вообще, считая любовь пережитком прошлого. В нынешние времена размножаться можно было и без интима. Тем более что сам Виктор был зачат именно техно-биологическим способом. Его геном был собран из трёх хромосом: мужчины (патернолога из Центра репродукции человека), женщины (бывшей первой красавицы Москвы) и тигра.

Результатом эксперимента «по улучшению человеческой расы» стало появление малыша «из пробирки», заросшего волосами от пяток до макушки. Родители-люди отказались от него («тигра» не спросили), и воспитывался Виктор в детдоме.

«Звериная» добавка его генома проявилась ещё в детстве, но не агрессией, чего можно было ожидать (медики продолжали следить за мальчиком), а хитростью, изворотливостью и умением нашептать поклёпы на приятелей кому следует: учителям ли, родителям, сверстникам, представителям органов опеки или полиции. Таким он и вырос, маскируясь под мачо – с виду шутника, балагура и надёжного парня, прячущего истинный нрав за стеной железного самообладания. Оно же помогло Виктору стать мастером рукопашного боя, предпочитающим всем видам боевого искусства российскую систему рационального реагирования «щит и меч».

Система была разработана ещё в двадцатом веке как самбо, в неё апологеты добавили приёмы китайского и южно-азиатского стилей, и Голубев считал себя практически непобедимым.

Он и в самом деле в молодости принимал участие в мировых состязаниях боёв без правил и едва ли не два года считался чемпионом ММА, пока с ним не перестали встречаться: дрался он слишком жестоко, ломая рёбра, челюсти и руки-ноги. После очередного отказа американского бойца Лесли Блинкена Виктор нашёл в себе решимость завязать с боями и ушёл с ринга и октагона. Случилось это восемь лет назад (весной нынешнего года ему исполнилось тридцать четыре), но занятия не бросил, оттачивая мастерство на боях с андроботами.

Второго августа, на следующий день после отлёта к Ланиакее фрегата «Великолепный», он начал воплощать в жизнь свой замысел. Добился разрешения у руководства Коскора посетить лабораторию в Дубне и поговорить с Копуном. Правда, Мишин позже позвонил ему, задав вопрос:

– Майор, не повредит ли беседа Вестнику, состояние которого сейчас нестабильно? Специалисты, особенно ксенопсихологи, беспокоятся.

– Наоборот, беседа его поддержит, – возразил майор главе РКС. – Он ощутит, что нужен нам. А я заодно узнаю, как он чувствует себя на самом деле.

– Что значит на самом деле?

– Возможно, эта суперинтеллектуальная машина не говорит всей правды о своём состоянии.

– Зачем это ему?! – удивился Мишин.

– Чтобы не портить нам настроение, – Голубев засмеялся, заметив мину на лице Мишина. – Простите великодушно, я пошутил. Но вы ведь узнаете всё после моей беседы, она будет записана.

– Надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Голубев усмехнулся про себя.

– Абсолютно верно! Можете не сомневаться.

Показав виртуальный карт-бланш автомату на входе в лабораторный корпус дубнинского Центра, Голубев не стал вызывать сопровождающего и добрался до подземной лаборатории сам, удивив заведующего Марцина Паровски.

Марцин сотрудничал с контрразведкой, нередко выполняя поручения Голубева, но не ждал его появления.

– Товарищ полковник? По какому делу?

Разумеется, он знал истинное звание Виктора и относился к нему соответственно, с подобающим уважением.

– Когда вы разговаривали с Копуном в последний раз?

– Я? – раскрыл глаза шире заведующий.

– Твои спецы.

Виктор подошёл к углублению в полу зала, в котором, как в огромном корыте, лежал «похудевший» чуть ли не в сто раз Вестник.

– Утром, – ответил Марцин. – Он