Рокоссовский между делом вспоминает:

— Что там у тебя этот одноглазый?

И Черняховский с некоторым садистскимзлорадством докладывает, что чуть и второй глаз не выбили, так и так, товарищкомандующий фронтом, пустили посмотреть на передовую, и… того… угодил подобстрел и немецкую контратаку.

— Н-ну? Я т-тебе что!!!..

Никак нет, все благополучно и даже отлично. ИЧерняховский блестяще аттестует Даяна, и получается по докладу такая картина, вобщем соответствующая реальности, что данный английский офицер личным участием,собственноручным огнем из пулемета удержал важный участок плацдарма, уничтоживпри этом до роты живой силы противника и проявив личное мужество, героизм ивысокую боевую выучку. Чем лично способствовал успешному развитию наступления,завершившегося освобождением столицы Советской Украины города Киев к назначенномусроку. И укладывается описание совершенного подвига абсолютно точно в статут оГерое Советского Союза. Стратегически важный участок, спас положение,предотвратил вражеский прорыв нашей обороны, сам стрелял, уничтожил, удержал,плацдарм, наступление, победа. Привет. Положено давать.

Рокоссовский плюет, он всегда знал, что отэтих евреев и англичан одна головная боль, никаких наградных листов с разгонуне подписывает, а в докладе Жукову упоминает: с союзником тут небольшаязаковыка.

— Что такое.

Да как-то ненароком, недосмотрели, на Героянаработал.

— Твою мать. Я предупреждал.

Личное мужество. Плацдарм. Совершил.Настрелял. Так чего?..

Но таких указаний, чтоб английскимнаблюдателям Героя давать, не предусматривалось. А Хозяин никакойнепредусмотренной информации не любит. Хотя в принципе наградить союзника будетуместно, правильно.

И Жуков с медлительностью скалы роняет:

— Значит, так. Дай ему своей властью Знамя.Хватит.

То есть Героя дает ВерховноеГлавнокомандование и подписывает Президиум Верховного Совета, Москва, а БоевоеКрасное Знамя командующий фронтом вправе дать на своем уровне, и дело с концом.

И гордый Даян щелкает каблуками и летит вМоскву хвастаться перед коллегами.

Вот так командующий Армией обороны ИзраиляМоше Даян стал кавалером ордена Боевого Красного Знамени.

Как жили! Братцы мои, как же мы хорошо жили!Водочки выпьешь, колбаской с батончиком белым закусишь, сигаретку закуришь… иникаких беспокойств о будущем, потому что партия по телевизору все уже решила:стабильность.

Да — одобряли. А чего надо — осуждали. А когонадо вовремя расстреляли бы — так и до сих пор были бы великой державой.

Драпануть бы, так ведь не пускают уже никуда.Не впускают, в смысле. Не то, что раньше: везде объятия раскрывали жертвамСофьи Власьевны…

Вспомнишь — так это даже удивительно, на какиеизобретения отваживался наш советский человеческий гений, чтобы незаконнопересечь священную границу и удрать в классово чуждый мир капитала. Когдавоенные летчики дули в Японию и Турцию на МИГах — ну, истребитель на то исоздан, чтобы в воздухе никто и ничто не могло ему помешать. Но вот когда двабюргерских семейства из Восточной Германии самосильно мастерят в сараевоздушный шар и, спев: «Была бы только ночка потемней!..» влезают в корзину и спопутным ветром отбывают на Запад! — так ведь они еще и любимую собачкуприхватили, обвязав ей морду понадежнее, чтоб лай из мглы небесной не нарушилмирную службу пограничников. Тьфу на Жюль-Верна и его художественноепредвидение!..

Это что же, спрашивается, нужно было изделатьнад щирым украинским селянином, чтобы в противоположном конце света, в Корее,под взглядами родной тургруппы и автоматами бдительных северно-корейскихпограничников — помчаться противоприцельными зигзагами в объятия реакционногоюжнокорейского режима. Чесали через Балтику в тумане на скоростном катере —ладно, солдатик одурел два года глазеть на экран радиолокатора, он захмелилсяудачно и курит в мечтах о дембеле, да и все равно догонять тот катер нечем, а свертолета сквозь такую муть не видно ни черта: да и пока тот вертолетвзлетит!.. Но вот из Новороссийска один мореплаватель отбыл удачно в Стамбул нанадувном матрасе, подгоняемый бора: рассчитал курс, скорость, время, снизуподвязал второй матрас и пакет с водкой и шоколадом, а если и засекут с воздуха— ах, спасибо спасителям, унесло в море, мол. А еще парнишечка один, гадюкаподколодная, тот просто уполз из Карелии в Финляндию через дренажную трубу:солидолом для тепла и скольжения обмазался, одежду в резиновом мешке к ногепривязал, ножовку в зубы — и вперед, решетку стальную выпиливать, пока нарядобратно не прошел. Господи, да что понимал в побегах тот граф Монте, понимаете,Кристо в своей расхлябанной либерализмом Франции!.. К парнишечке потом —репортеры тучей: ах, какие политические гонения заставили вас бежать оттоталитарного режима таким опасным путем? Да не столько опасным, сколько узким,говорит, и мокро было: никаких гонений, но просто я ужасно мечтал пойти вокругсвета на яхте, а кто пустит?.. Те так и сели.

Вообще тема эта была неисчерпаемая, щекочущаякрамольным злорадством — заграницу-то видели в трех видах: в подзорную трубу, вгробу и по телевизору; так дай хоть посудачить о тех, кто показал законубольшой фиг. Хотя закон был простой и здравый: сбежать захотел? — вот тебе семьлет каторги, и трудись во благо, учись ценить ту свободу, что имел хотя бывнутри границ.

Главное зло была, конечно, авиация: летает,дрянь такая, и не всегда туда, куда надо. Вскоре после войны у нас для благанарода воздушные такси придумали, самолетики Як-12, так они на Кавказе такпоперли по ущельям за бугор, а подобной услуги гражданам власти отнюдь в видуне имели, что скорей предпочли пересадить граждан обратно на ишаков. Как разтогда руководил ДОСААФом товарищ Ворошилов, и он, полный закоренелой ненавистистарого конника к авиации, прижал все аэроклубы к ногтю, оставив со скрипомлишь планеристов и парашютистов: без мотора, значит, недалеко учапаешь, контра.