свёртке – варёная картошка и кукуруза в початках, мы её мазали этим сыром, он оказался почти жидким, как сгущёнка, я всё заляпала, до чего могла дотянуться. Тай тёрла пятна мокрой тряпкой, было смешно и щекотно. А смеяться шёпотом – невозможно! Тай тоже не выдержала, расхохоталась.

Но, кажется, в квартире кроме нас никого не осталось. Стало тихо. Только маяк и ветер.

Тай убрала банку с сыром в металлическую коробку, пристроила её на подоконнике за окном, там, оказывается, были петли, как для цветочного ящика. Потом вытащила из шкафа пальто. Серое, мелкий зелёный узор – как еловая лапка.

– Подержи.

Пальто было очень холодным и жёстким, будто сшитым из таких же металлических листов, как ящик для продуктов. Его носить, это ж… как внутри ростовой куклы ходить. Как наш Сашка из театралки, с его Задницей Дракона. Если в таком убегать, я сразу запутаюсь и рухну…

– Это мне?

– Нет. Ты дома остаёшься.

– А ты куда?

– В книгоубежище. Мне на работу пора.

И я испугалась. Хотя нет, сперва обрадовалась, что мне не надо таскать на себе это пальто. А потом меня накрыло. Как маленькую.

Я сидела на полу, спиной к той самой двери, и плакала, держа Тай сперва за ногу. А потом за плечо. Она съехала спиной по двери, села рядом, обняла и начала уговаривать… Пальто лежало у нас на коленях, как шкура непонятного зверя, может даже опасного.

– Ну посидишь здесь, а то мало ли… вдруг тебя ещё ищут! А я на работу и обратно. Мне же надо на работу ходить, правда, Дым… Посидишь, поспишь, картинки свои на экране посмотришь, чайник я тебе погрела, где туалет – ты знаешь, а я вечером приду и…

Со мной так мама говорила в детском садике. И теперь Тай большая, а я маленькая. Я в этом мире как малявка из детсада, ничего не знаю, не понимаю и…

Стук в дверь был таким, будто кто-то постучал мне в спину!

Нас выследили? Что теперь будет? Куда мне…

Может, я смогу сейчас проснуться? Но уже заранее знаю, что не выйдет – как тогда, в самый первый раз, когда канатная дорога остановилась… Мне кажется, что у меня под ногами не пол, а чёрная вода залива. Что делать?

– Открывайте! Дым, ты тут?

Я не сразу узнала этот голос. Только когда он снова произнес:

– Открывайте!

Совсем как «не трогай».

Это дед Ларий. Он пришёл меня забрать.

7

Разговор с Ларием начался сразу, как мы вышли из квартиры Тай. Она, кстати, не возражала. Вообще ни слова не сказала. Открыла дверь, впустила Лария, он ей что-то негромко и неразборчиво шепнул, она кивнула. Подошла ко мне, быстро обняла и потом показала на дверь. Всё так просто. Интересно, что он сказал Тай? Она ведь испугалась.

Ларий тоже принёс мне пальто. Большое, серое, явно мужское. Надеюсь, не Юрино. От пальто пахло теми травами, которые были в доме мамы Толли. Я будто стала частью этого дома, вот так, заранее.

Ларий шёл по лестнице медленно, выдыхал на каждой площадке. Я спускалась быстрее, ждала и, когда он оказывался рядом, задавала следующий вопрос. Он отвечал на ходу, постепенно задыхаясь, сбавляя шаг. Но у меня никак не получалось шагать с его скоростью. Меня трясло от волнения, спокойно идти я не могла.

– Почему за мной гнались? Почему меня искали в книгоубежище? Это тот, странный клетчатый…

Я пробую рассказать про случай на набережной. Но дед Ларий будто не слышит меня. Перекрывает мой голос своим – негромким, но сильным…

– Тебя показали на Экране. Стало понятно, что ты здесь чужая. Тот человек увидел твои воспоминания, понял, кто ты и откуда… Сообщил властям.

– Почему? Зачем ему это?

Дед Ларий не отвечает. Объясняет про другое.

– У тебя могли бы быть неприятности. Хорошо, что Тщай забрала к себе. Когда я узнал, что облава была в книгоубежище, я понял, где тебя искать.

– Но почему они меня ловили? Я правда вне закона?

– Смотря по какому закону судить. А сейчас тихо.

Мы вышли из дома, поднялись немного вверх по улице, свернули в тёмный переулок, долго тащились мимо каких-то контейнеров, похожих на грузовые вагоны, мимо решетчатого забора – я случайно задела его рукой, металл был очень холодным…

Дед Ларий снова свернул, вывел меня через арку, и мы оказались недалеко от станции канатной дороги. Просто с другой стороны, я здесь раньше не ходила. Вот она, граница внутри города… Нарядные неторопливые люди, яркие фонари, сотрудники станции в синей форме. Я боялась, что кто-то из них окажется Юрой… Я не хотела снова с ним встречаться.

– Уже можно снова говорить?

– Да.

– Почему Юра со мной так?

– Он перестарался. Он считает, что наш Орден спас ему жизнь. Он пробует служить Ордену, изо всех сил. И сделать так, чтобы другие тоже служили.

– Но ведь он заставляет. Это насилие.

– Мы знаем. Мы приносим тебе свои извинения, Дым. Мы не можем изгнать его из Ордена, но можем запретить… запретить ему с тобой общаться.

– Я… я подумаю об этом.

Дед Ларий прикрыл глаза, сказал всё так же торжественно, но мягче:

– Я не призываю тебя его простить. Я прошу.

«Прошу простить». Масляное масло. Мужественный мужчина… Не о том думаю, не о том. Я не хочу прощать Юру.

– Не хочу.

– Я понимаю, девочка Дым… Но всё дело в капле. В том, что именно он тебе её дал.

– Это даёт ему право? Как кольцами обменяться, что ли?

– По закону – нет, не даёт. Но есть же ещё поверья…

– И прочая бредятина!

Дед Ларий поперхнулся.

– Можно и так сказать. Ты имеешь полное право не любить наш мир. Но ты сейчас в нём. Ты – наш гость.

– Ну очень дорогой гость. Ценный прямо, как ресурс! Вцепился в меня, как… как кошка в мышь!

Я расплакалась. Дед Ларий не утешал. Говорил, будто себе под нос. Рассказывал историю Юры.

– Он был из семьи зависимых.

Я вспомнила, с какой интонацией Юра сказал про Тьму «фурсишка». Оказывается, он хорошо знал таких. Знал, на что они способны, чтобы добыть эмоции. Выбить их из окружающего мира. Его родители были такими же. Они доводили себя и других, устраивали скандалы, всегда, сколько Юра помнил.

Дед Ларий рассказывал мне без особых деталей, но то, что я поняла, было ужасом. Несколько раз отец Юры пытался выбросить мать в окно, чтобы она напугалась, чтобы были крики… С Юрой он тоже так попробовал. В какой-то момент мать убила отца, ударила ножом для колки льда, когда он спал… Юра это видел. Мать забрали, она далеко, у Северного Экрана, Юра остался здесь, жил в милосердном доме, там работала мама Толли, она о нём заботилась. Потом Юра вырос, вступил в Орден, стал работать на энергостанции. У него очень давно не было таких приступов.