Крепость Царевец — руины дворца, фундаменты 22 православных храмов и почти 500 иных строений — со знанием дела раскопаны и законсервированы. На Патриаршем холме, это самая шапка Царевца, три десятилетия назад на старом фундаменте построили храм Вознесения в византийском стиле, художник Теофан Сокеров расписал стены и купола современными фресками со скорбными и суровыми ликами Асеней; сидишь снаружи на лавочке под крестом, наслаждаешься солнышком, любуешься тырновской панорамой. Еще лучше поможет понять, как Болгария цвела 800 и 700 лет назад, мультимедийный центр Царевград Търнов с парадом восковых фигур и иными причиндалами — неподалеку от лавки развлечений другого рода, секс-шопа Cupidon.

Из окрестностей Тырнова не менее трех раз поднимались крестьянские восстания, и против османов, и против собственных феодалов, но до поры до времени все они заканчивались неудачами. Именно в бывшем конаке (резиденция паши, вообще османский вельможный дом) собрались в 1879 году представители сословий во главе с временным управителем Болгарии русским князем Александром Дондуковым-Корсаковым, чтобы принять написанную по бельгийскому образцу конституцию, по сути, независимого княжества. Потом собрались там же еще раз, чтобы избрать первым князем новой Болгарии немецкого аристократа Александра Баттенберга. Сама-то императорская Россия в ту пору никаких конституции и парламента не имела, но Александр II Романов не возражал против того, чтобы его племянник по жене управлял новорожденным балканским княжеством по либеральным законам. Баттенберг, судя по историческим свидетельствам, старался честно служить Болгарии, но «между русскими и прусскими» долго лавировать не смог и вынужден был отречься от престола.

Жан де Борегар. «Стефан Стамболов». Рисунок. 1896 год

Зал в тырновском конаке, где, восседая на лавках с мягкими бордовыми сиденьями, голосовали основной закон, отлично реконструирован, кресло князя Дондукова с двуглавым орлом на спинке в сохранности, депутаты конституционной ассамблеи перечислены поименно. В подвале первоклассную выставку икон охраняет свирепый солдат терракотовой армии, подаренный Велико-Тырнову китайскими товарищами в рамках программы развития побратимских связей. Конак в середине XIX века построил болгарский архитектор Колю Фичето (Фичев), как и многие южные славяне, поставивший свой талант на службу чужой восточной империи. Фичето был фактически народным умельцем, он говорил на пяти языках, но не умел читать и писать. Зато отлично умел проектировать и строить.

Велико-Тырново и река Янтра. Фото. 1944 год. Государственное агентство «Архивы», София

На видном месте в этом важном для балканской истории тырновском доме красуется портрет одного из главных местных политических пророков, идеолога радикального национализма Стефана Стамболова, а под его портретом — цитата из горячей речи, ставшая в свое время знаменитой: «Хорошо все то, что хорошо для Болгарии!» Подобные фразы в разных обстоятельствах произносились и с воодушевлением воспринимались во всех балканских столицах, отчасти и поэтому страны полуострова до сих пор не могут разрешить многочисленные противоречия.

Моя приятельница Марина когда-то приехала в Велико-Тырново из Стара-Загоры получать высшее образование, а получив, уезжать обратно уже не захотела. В 80-тысячном городе целых два университета, на всю Болгарию известны Тырновская книжная, Тырновская живописная и Тырновская архитектурная школы, зачем филологу от такого добра добра искать? Марина утверждает, что здесь, севернее Стара-Планины, особый менталитет, не совсем такой, как на болгарском юге, за балканским хребтом: тут люди потоньше, чувствуется народное благородство. Марина перечисляет основные черты болгарского характера, по методологии автора исследования «Наш народ» писателя Антона Страшимирова: трудолюбие, гордость, традиционализм. Но главное, подчеркивает моя собеседница, — индивидуализм, на этом строится местная психология. Мне нечего возразить, нет у меня для этого научного аппарата.

Мы с Мариной — а на улице жарко для апреля, даже для болгарского апреля — пьем главное местное пиво Болярка («Боярыня») в кафе, откуда открывается широкий вид на каньон Янтры с водой цвета бутылочного стекла. Есть на что посмотреть: дома карабкаются по высоким склонам, в три и пять ярусов, река выписывает прямо в центре города крутую петлю, точно в форме огромного игольного ушка, и прямо в этом ушке урбанисты прошлого поколения и разместили впечатляющий многоконный монумент царям Асеням. Наговорившись с Мариной, я спустился в этот парк Света Гора. С близкого расстояния памятник мечу и всадникам выглядит не столь эффектно: коммунистические бетон и мрамор порядком раскрошились, а царей на вздыбленных жеребцах словно бьет падучая.

Извилистая Янтра заставила городские улицы скрутиться в жгут и перепутаться, примерно так спутаны провода в трансатлантическом кабеле. Куда бы ты тут ни шел, вверх или вниз, все равно двигаешься вдоль реки — или по улице русского генерала-освободителя Иосифа Гурко, или по улице писателя Ивана Вазова, или по улице Библиотечной. У Велико-Тырнова имеются все предпосылки для того, чтобы со временем превратиться в крупнейший в Болгарии туристический центр. Для этого, правда, нужно залатать дороги, обновить фасады, взорвать чудовищный Интерхотел Велико Търново, от корпусов которого и шарахаются бронзовые кони Асеней. Ну и сделать кое-что по мелочи, по части инфраструктурных проектов и стандартов демократии. Главное все же у города есть: выдающийся каньон Янтры, живописное ожерелье улиц вдоль реки и впечатляющая крепость Царевец на открытом ветрам холме.

Исторический анекдот гласит, что без малого 150 лет назад Софию почти случайно выбрали столицей Болгарии, в основном из-за ее более выгодного, чем у Тырнова, географического расположения: на перекрестке торговых путей, на равнине у мягких склонов нагорья Витоша. Случилось как случилось, но, может, тырновцам и не стоит об этом жалеть, ведь бремя государственного центра не только украшает, но и уродует любой город, накладывает на него сложные обязанности, заставляет архитекторов выдумывать великое. Об этом я думал в Софии, прогуливаясь по торгово-развлекательному бульвару Витоша, от громадного Дворца национальной культуры до храма Святой Недели. Как раз за ДНК открывается панорама заснеженных вершин, как раз у храма бульвар перетекает в регулярный для всякой столицы квартал административных зданий.

Бульвар Царицы Иоанны (сейчас бульвар Витоша) в Софии. 1934 год. Фото из книги Светлина Кираджиева «София. 125 лет столице. 1879–2004 гг.»

Заметно, что новый центр Софии, в годы Второй мировой войны сильно пострадавшей от авиабомбежек союзников, в главном проектировала социалистическая рука. В процессе городского планирования сиюминутная целесообразность нет-нет да и брала верх над ценностью истории. С одним раннехристианским памятником, краснокирпичной ротондой Святого Георгия (IV век) — а это, между прочим, самая старая постройка в Софии, — народная власть поступила хитро: храм поместили в каре сталинских зданий, во двор президентской канцелярии, которую охраняют торжественные гвардейцы в касках с плюмажами, и одновременно на задворки самой пафосной в городе гостиницы Шератон София Балкан, то есть, честно говоря, к ее мусорным бакам.