И сербы, и албанцы продолжают повторять все те же свои аргументы в дискуссии о правах на Косово: кто первым сюда пришел, кто здесь первым поселился, кто внес больший вклад и, главное, кто здесь агрессор, а кто жертва. Эпопея Буджови в этом отношении всего лишь продолжает диалог глухих. Интересно вот что: Сербия владела Косовом примерно 320 лет — около двух с половиной столетий в позднем Средневековье плюс восемь десятилетий прошлого века. Однако знатоки вопроса сходятся на том, что принципиально важным для формирования коллективного сознания жителей области оказался другой, османский период в 458 непрерывных лет, с 1455-го (тогда войску султана Мехмеда II покорился Призрен) по 1912 год (когда Косово досталось наконец Белграду).

В горах и ущельях Динарского хребта в середине XV века османские завоеватели встретили стойкое сопротивление союза местных князей под руководством Георгия Кастриоти Скандербега, родовое знамя которого, черный двуглавый орел на кровавом полотнище, столетия спустя стало и государственным флагом Албании, и «этническим флагом всех албанцев». Скандербег, один из учредителей Лежской лиги[14], то принимал ислам, то возвращался в лоно Римско-католической церкви, то враждовал с султаном, то получал от него фирман на правление — в общем, проводил свободолюбивую силовую политику, о которой не стыдно через 500 лет рассказывать в школьных учебниках. Этот властный феодал стал гордостью нации: он воспет в народных балладах, ему ставят памятники, его имя носят горный хребет, армейская дивизия, футбольный клуб и лучшая марка местного бренди. Первый албанский художественный фильм, копродукция с «Мосфильмом», называется «Великий воин Албании Скандербег». Заглавную роль в исторической саге режиссера Сергея Юткевича сыграл грузинский актер Акакий Хорава, пятикратный лауреат Сталинской премии, а роль султана Мурада II исполнил уроженец Константинополя армянин Ваграм Папазян, кавалер ордена Ленина. Сербы в этом фильме, снятом в 1953 году, в пору резких советско- и албано-югославских противоречий, показаны сущими подлецами. Два часа экранного времени албанцы храбро сражаются, а завершается киноповесть предсмертным моральным триумфом князя Кастриоти. Но жизнь завершилась драмой: Скандербег скончался от малярии, его родина сдалась оккупантам.

Однако мало-помалу под султанским правлением все как-то наладилось. Албанские фисы (кланы) сохранили свой жизненный уклад, при этом примерно треть населения даже через века, к концу османского периода, оставалась христианской. Местные подростки и юноши охотно шли в янычары, поддерживая репутацию храбрых воинов, на что обратил поэтическое внимание английский романтик лорд Байрон. Выходцы из знатных «арнаутских» семей становились видными военачальниками, придворными, государственными деятелями, учеными, исламскими мудрецами. 42 албанца, не больше и не меньше, занимали посты великих визирей — главных министров и хранителей султанской печати. Один только почтенный род Кёпрюлю из одноименного города (теперь — Велес в Македонии) последовательно дал империи семь премьер-министров; вторая половина XVII века вошла в историю османского государственного строительства и управления как «эпоха Кёпрюлю». Временами визири приобретали столь сильное влияние, что угрожали власти султана. Эта угроза, по мнению некоторых историков, стала причиной жестокой казни одного из представителей рода Кёпрюлю, Кары-Мустафы: после неудачной для османов битвы под Веной в 1683 году по приказу султана он был задушен шелковым шнурком: не столько потому, что не смог взять город, скольку потому, что казался опасным во внутренней политике. Один ученый Кёпрюлю, Мехмет Фуад, даже способствовал написанию этой книги — я изучал его классическую работу «Происхождение Османской империи». Этот Кёпрюлю, основоположник турецких исторической и литературоведческой школ, в 1925 году стал членкором Академии наук СССР, а после Второй мировой войны, как и его знаменитые предки, — визирем, получив портфель министра иностранных дел Турецкой Республики. В этой должности он способствовал вступлению своей родины в НАТО, чем, очевидно, разочаровал советских коллег-академиков.

Доминик Кустос. «Скандербег». Гравюра из изданного в начале XVII века в Аугсбурге собрания портретов выдающихся политических деятелей и военачальников «Галерея героев» (Atrium heroicum)

Знатные албанские династии — Махметбеголлу в Печи, Ротулла в Призрене, Джинноли в Приштине, Бушатли в Шкодере — часто располагали на местах бо2льшим влиянием, чем наместники султана, поскольку власть империи на ее окраинах периодически ослабевала. Случавшиеся в албанских краях восстания были вызваны произволом местных чиновников, недовольством крестьян тяжелыми условиями жизни, высокими налогами или неуклюжими попытками колониальных администраторов разрушить старые традиции, но не всенародным порывом сбросить узы тирании — наследника пророка Владыки вселенной здесь считали не тираном, но милосердным и щедрым правителем.

Это не означает, однако, что в Дукаджинском, Призренском или Элбасанском эялетах когда-либо царило всеобщее благоденствие; Албанию и Косово, впрочем, и теперь не назовешь процветающими краями. Показатели экономического развития здесь до сих пор скромны, хотя рыночного типа торговля и причудливое новое строительство кипят повсюду. В Албании и Косове ощущается молодая, напористая энергия, и устремлена она в буквальном смысле слова на Запад. Албанцы — самая юная в Европе нация, со средним возрастом гражданина 25 лет, поскольку их семьи не потеряли традиций быстрой многодетности. Непритязательная система образования ежегодно выписывает путевки в жизнь десяткам тысяч молодых специалистов, численность которых многократно превышает возможности устройства на местном рынке труда, так что ожидать сокращения показателей безработицы не приходится.

Это одна из причин, по которым едва ли не каждая албанская семья имеет своих рабочих представителей за рубежом, где-нибудь в Италии, Германии или Швейцарии, и денежные переводы от эмигрантов позволяют существовать (довольно часто в праздности) сотням тысяч их пока остающихся на родине родственников. В Югославии албанцы-мусульмане по всей стране традиционно держали кондитерские, албанцы-христиане — ювелирные мастерские, и в разных уголках бывшей федерации до сих пор всем известно, где выпекают самые сладкие пирожные и у кого можно недорого купить кустарное, но симпатичное золотое колечко. Пары сказанных на албанском языке простых фраз достаточно для того, чтобы расположить к себе хозяев таких лавок: вам обеспечена лишняя чашка кофе, ребенку — дармовая конфета, а вашей очаровательной спутнице — скидка на украшения. Миллионная албанская диаспора[15] в Западной Европе заметна в строительном и спортивном бизнесе, активна все в тех же народных ремеслах (в Праге, например, перстни и серьги из чешского граната продаются, как правило, в магазинах, которыми владеют албанцы), а также, увы, в некоторых других промыслах, на которые обращает внимание полиция.