При этом молодая женщина томно вздыхала, охала, закатывала глаза, прогибалась кошкой. И проделывала она это умело, конечно, не в первый раз. И походило это на стриптиз, «убивающий» сильную половину человечества наповал. Вполне возможно, поведение Люсьен «убило» бы всех через несколько минут, если бы не нудный дождь, промочивший любопытных до нитки. Дождь и напомнил, что Костя ушел за оставшимися вещами полчаса назад.

До края кедровой колки, где остались палатка, спальники и еще один рюкзак «архаровцев», было не больше сотни метров. Две-три минуты хода. Сквозь туман видно вершину лохматого кедра, под которым начинается край россыпи. Костя мог сходить несколько раз… Ожидание заставляло задуматься. Может, что-то случилось? Например, парень мог запросто подвернуть ногу между камней. Значит, надо идти на помощь.

Топ крикнул раз, второй. Звуки голоса заглушил туман, но все же Костя не мог не услышать его. В ответ – тишина. Не откликается Костя, будто его там и нет.

– Вот еще новости! Сходить за ним? – волнуясь, проговорил Топ. И еще раз, насколько хватало сил крикнул:

– Костя!..

В этот раз удача: неподалеку послышался треск ломаемых сучьев, торопливые шаги выше избушки. Через несколько минут из густой подсады пихтача медведем вывалился громила-телохранитель. Лицо его было красным, с белыми пятнами, как шапка перезрелого мухомора. По щекам текли капли пота. Одежда мокрая. Руки мелко лихорадит от напряжения. Присоединившись к своим, Костя немного «охолонился» и успел «прикрыться» маской невозмутимого спокойствия. По всей вероятности, ему было очень стыдно, что он заблудился в трех соснах.

Топ понял, что Костя просто потерялся, как это бывает при густых облаках в незнакомой местности. И, как заяц, дал «кругаля». Так ходит человек без какого-то ориентира. И неизвестно, чем бы окончился его поход за вещами, если бы не своевременный голос Топа.

– Что-то нет там никаких вещей, – начал оправдываться громила, удивляясь, как это он мог выйти к избушке с противоположной стороны. – Наверно, кто-то упер…

– Да не может быть! – заволновался Сергей.

– Мышки съели! – захохотал пьяный Юрик.

– Как я буду спать на досках?! – запищала Люсьен.

Лишь только Топ промолчал: бывает! Сам не раз «крутился» в горах при плохой видимости. Молча пошел вниз и за два перехода перетащил к избушке палатку, спальники и все, что оставалось на россыпи.

Через час все собрались около костра для вечерней трапезы под брезентовыми сводами растянутой палатки. К котелку с гречневой кашей мало кто притронулся, потому что деликатесов и так хватало. Чтобы перечислить, что было, страницы мало. Как выразилась Люсьен – «средненький, серенький ужин на лоне природы».

Коньяк «Белый аист», как никогда, подходил к бутербродикам с черной икрой, которые Катя довольно быстро приготовила из запасников «горбатого запорожца». Сюда его припер на своей могучей спине Костя. В этот вместительный мешок поместилась бы, наверное, половина ресторанчика. Названия многочисленных приправ Топ тут же забыл, ему они были не нужны. Он знал, что ужин в кругу новых русских – первый и последний. Сергей, Люсьен – люди высшего общества. Если бы не сегодняшний непредвиденный случай, они вряд ли бы сели с ним за один стол. Хоть и говорили, что Топ – друг, но стоит встретиться с ними где-то в городе, вряд ли кто пустит ночевать к себе в дом, как это сделал сегодня он.

А между тем Люсьен устроилась «под сводами убогого домика». По всей вероятности, массаж в четыре руки пошел ей на пользу. Она ожила. Вальяжно развалившись на нарах, на которых были настелены мягкие спальники, Люсьен приводила себя в порядок после «трагедии». Из кожаной сумочки достала импортную косметичку, долго мазала лицо какими-то мазями, навела тени, подкрасила губы, припудрила щеки, начесала «вздыбленную прическу» и с удовольствием стала уплетать сочную гроздь винограда. Как она выразилась, «надо употреблять натуральные витамины, а не консерванты». За виноградом последовали большой оранжевый апельсин, краснощекое яблоко.

Для нее не существовало понятия, каких трудов стоило доставить фрукты и все ей «необходимые вещи» на такую высоту. Модные лайковые тапочки на ногах, пестрый махровый халат, двухкассетный магнитофон, отдельная посуда, несколько термосов с минеральной водой и прочие мелкие «капризы», без которых ей ну никак не обойтись «в экстремальных условиях». Не хватало только «ночной вазы». При свете двенадцативольтовой японской лампы Люсьен, уплетая сочные плоды, слушая суперсовременную музыку, ритмично взлягивая голыми ляжками в такт, вероятно, думала, что бы еще такое сделать, чтобы на нее опять обратили внимание. Впрочем, сама делать она ничего не хотела. Может, потому, что не умела. Даже, если что-то из вещей лежало за пределами вытянутой руки, она просила:

– Ах, Серж, подай! Ой, Сережа, подними! Эй, Сергунчик, принеси!

Без каких-либо слов благодарности – «пожалуйста» или «спасибо». Как будто все ей обязаны. В большинстве случаев «подай-принеси» выполняла Катя. Это только обращение формально предназначалось супругу, а просьбы исполняла проворная подруга, если Катю можно назвать так. Скорее всего, она была прислугой и, казалось, нисколько не смущалась этим и любую прихоть Люськи исполняла быстро и аккуратно. Одновременно девушка готовила ужин на улице, накрывала на стол, что-то раскладывала, резала, взбивала. Словом, делала все, на что только оказывались способны ее ловкие, умелые руки. И при этом – с улыбкой, с нескрываемым удовольствием и всегда… возле Сергея.

Наверное, неспроста взгляд девушки не отрывался от лица Сержа. И смотрела на него Катя особенно – нежно, ласково, с некоторой грустью. Взглядом безответной любви. Она как могла старалась услужить Сергею, что было заметно даже несведущему человеку. Когда Сергей сел у костра на землю, принесла свою курточку и заставила сесть на нее. Наливала в кружку чай и сыпала сахару больше, чем это надо. Как бы незаметно, подавала ему самые лакомые кусочки. И даже помогла ему снять сапоги.

Видела ли все это Люсьен? Наверно, да. Потому что из избы все чаще доносились капризные вопли. Возможно, Люська желала, чтобы Катя не отходила от нее ни на шаг, так как ревновала подругу к своему супругу.

Топ некоторое время наблюдал за Люсьен через открытую дверь, за ее «чопорной» взбитой прической, острым личиком, жеманными манерами, капризами, хитростью, граничившей с некоторой злобой, все время думал, где ее видел? И не мог вспомнить.

И только когда Люська за что-то обиделась на Катю и выразила свое недовольство тонким, визгливым голоском, Топ понял, кого она напоминает ему. Чопорную собачонку из мультфильма «Все псы попадают в рай»! Дочка Алена часто смотрела его по «видику». Ни дать ни взять вальяжная болонка в доме миллионеров. С таким же жеманными манерами, капризным характером и постоянными ахами и охами. Сравнение в точку! Светская особа, выросшая у богатеньких родителей. Только непонятно, как она попала в отряд «жен охотников»? Сидела бы дома, «пускала пузыри», красила ногти да смотрела о дикой природе по телевизору.

Но, как оказалось, сходить на Москву Люсьен изъявила желание сама. Потому как совсем недавно ей попала в руки книга «Людоеды Цаво» Паттерсона, где к одному из героев повести в Африку приезжает жена. Ей пришлось пережить все неудобства жизни в экстремальных условиях. Ее жизни постоянно угрожала опасность. Женщина едва не «попала на клык» хищному льву. По всей вероятности, впитав в себя «романтики» из чтива, Люсьен тоже решила «следовать по стопам мужа» в делах его охотничьих. И все для того, чтобы потом на вечеринках или, как говорят в ее обществе, на тусовках с гордостью рассказывать о своих приключениях, быть объектом всеобщего внимания не только женщин, но и мужчин.