Вспыхнуть от стыда и сгореть прямо на сцене ярким пламенем я не успела: ведущий уже громогласно провозглашал меня победительницей, одновременно протягивая мне поднятую с пола маечку. Я скользнула в нее одним быстрым движением, при этом же задаваясь вопросом: а что делать дальше? Ну, выиграла! А многого ли этим добилась?

Оказалось, многого! Когда я сошла со сцены, внизу меня уже поджидали. И совсем не секьюрити, которых просто затерли в угол с десяток посетителей ресторана. Мужского пола. С шампанским. Увлекаемая каким-то представительным дядечкой к его столику, я еще только по пути успела раза три выпить шампанского с кем-то еще. В голове у меня, ничего не евшей с самого обеда, зашумело. И до лампочки мне стали и мои пляски на сцене, и мой неподходящий к этому месту наряд. Впрочем, окружающие тоже обращали на мой костюмчик мало внимания. Меня радушно угощали, за меня поднимали тосты. Тот самый дядечка, цитируя Горького, вскинул свой бокал с пафосными словами: «Безумству храбрых поем мы славу!» Песни, кстати, тоже были. И танцы. До сих пор не знаю, кто в тот день гулял в этом ресторане и по какому поводу. Знаю теперь только одно: если тоже хочешь как следует погулять с незнакомыми людьми, выйди на сцену и скинь с себя маечку! (Шутка! Повторять не советую! Как вспомню свою выходку, так меня до сих пор бросает в краску и в дрожь!) Я, откровенно признаюсь, какой-то частью своего сознания настороженно ждала, что одним застольем это мое сегодняшнее похождение может не закончиться, и кто-то из моих щедрых новых друзей попытается продолжить со мной знакомство в более тесной обстановке. Эта мысль нет-нет, да и обдавала меня изнутри холодком. Но оказалось, что напрасно я беспокоилась. Мы замечательно погуляли и повеселились от души, без всяких грязных намеков в мой адрес. А потом, когда время близилось уже к закрытию ресторана и все начали расходиться, какая-то добрая душа — я уже была не в том состоянии, чтобы уточнять ее личность, — увлекла меня, направившуюся к выходу, за собой и усадила в такси.

В машину я, честно признаюсь, села далеко не в ясном сознании. Все мои проблемы как-то сами собой отступили на задний план, а сейчас мне было просто легко и весело, а еще я любила весь мир. Поэтому, когда водитель едва отъехал от ресторана и подобрал в машину еще двоих пассажиров, забыв спросить моего согласия, я совсем не возмутилась. Наоборот, радушно кивнула:

— Заходите, ребятки! Веселее будет дорога!

— Это точно! — согласился один из них, разворачиваясь ко мне лицом.

Весь мой хмель выдуло из головы будто порывом ветра. О хорошем настроении и вовсе не стоило больше упоминать.

— Долго же вы меня караулили, — сказала я пресловутой троице. — Не замерзли на улице?

— Так мы же не на улице, а в машине, — с не меньшей издевкой ответили мне. — Сообразили, что рано или поздно ты все равно выползешь наружу. А пешком домой уже побоишься идти, вот и будешь попутку ловить. А чтобы ты в другую машину не села, то даже швейцару дали на лапу, чтобы позволил ненадолго зайти в зал, просто встретить тебя там и проводить до нужной тачки.

— Умные вы ребятки, — признала я. — Во всем, кроме одного. Потому что сколько ни говорю вам о том, что зря вы за мной бегаете, а эта истина все до вас никак не доходит.

— Ладно, заткнись! — с чего-то вдруг обозлились они.

Дразнить их дальнейшими разговорами не было смысла, поэтому я выполнила это их требование, и дальше мы поехали молча. Я понимала, что влипла по самые уши, только поделать с этим ничего сейчас не могла. Ни из машины выскочить на полном ходу, имея с каждого бока по конвоиру, ни на помощь позвать. Кстати, что касалось помощи… с этим вообще было дело дрянь. Дома меня никто не хватится, потому что некому. На работе обо мне тоже если и вспомнят в ближайшие две недели, так только затем, чтобы какое-нибудь нелестное словечко добавить к моему имени. Следователь может решить, что у меня телефон снова глючит. Вот разве что Иринка вспомнит и забеспокоится? Но как скоро — это зависит от того, чем она сама сейчас занята. Вон, даже в фитнес-клуб сегодня не приехала. А в ресторане… Да, там я, конечно, чудненько засветилась! Но только никто там не знает моей фамилии-адреса, поэтому будут уверены, что я благополучно добралась домой на такси. А со следователем Силантьевым они вряд ли пересекутся по той причине, что тому и в голову не придет начинать мои поиски с ресторана. Если он их все-таки рано или поздно начнет… В общем, с какой стороны на ситуацию ни взгляни, а она мне не нравится!

Еще меньше эта ситуация начала мне нравиться тогда, когда меня высадили у подъезда типовой пятиэтажки и завели в квартиру на третьем этаже. Во-первых, потому что квартира оказалась грязной и запущенной. А во-вторых, потому что меня завели в одну из двух имеющихся там комнат, приковали к батарее наручниками и оставили сидеть на сто лет не мытом полу. Не холодно, но жестко и противно.

— Блин, скотч найти не могу! А рот бы ей пока не мешало заклеить, — посетовал один из добрых молодцев двум другим.

— Да ладно, мы же пока будем дома! — Второй из них, доложив обо мне кому-то по телефону, убрал трубку и развернулся уже ко мне: — А если и заорешь, сразу предупреждаю, что толку все равно никакого не будет: в этой квартире чего только ни творится, так что соседи уже привыкли.

Успев рассмотреть эту квартиру во всей ее красе, я в его словах не стала сомневаться, потому что все это по ней и так было видно. Основное чувство, которое она у меня вызвала, — это брезгливость. Но вот молодцы чувствовали себя здесь вполне по-домашнему. Оставив меня сидеть на полу возле батареи, они ушли на кухню и загремели там посудой, явно собираясь перекусить после трудов своих праведных. И, судя все по тем же звукам, запить они все это собирались совсем не чаем. А попутно, кажется, еще и сумку мою успели быстренько обыскать! Мне оставалось только гадать о том, зачем они меня сюда привезли и что меня ждет. Судя по основательным приготовлениям на кухне, с уверенностью я могла предположить только одно: сидеть мне здесь придется довольно долго. Может быть, даже всю ночь. Хорошо, хоть перед уходом из ресторана успела забежать в дамскую комнату: теперь хоть надежда была, что не придется опускаться перед этими молодцами до просьб навестить их санузел. В который, судя по виду всей квартиры, не побрезговать и зайти можно только по очень большой нужде. Хотя, наверное, почти все в этом мире — дело привычки, потому что молодцев окружающая обстановка совсем не смущала. Они звенели на кухне ложками и рюмками, время от времени забегая в «тронный зал» и дергая за веревочку, а потом возвращались к прерванной трапезе, как ни в чем не бывало. Судя по нарастающей громкости голосов, они потихоньку хмелели. В то время как ко мне, пришибленной уже выпитым и пережитым, наоборот, постепенно возвращалась трезвость и способность соображать. Ну, для того, чтобы понять, что положение у меня крайне паршивое, большого ума не требовалось. Это я уже давно осознала, а теперь надо было подумать о том, что же мне делать дальше. Сидеть тут, на полу, и дожидаться того, что со мной сделают, было проще всего, но почему-то не привлекало. Поэтому я начала продумывать другие варианты. С ними у меня, если честно, было не богато. Попытаться, как в кино показывают, наручники шпилькой открыть? Так единственную свою шпильку я стряхнула с волос на сцене ресторана, когда пыталась распущенными волосами прикрыть свое декольте. Может, запасная есть? Я порылась свободной рукой в карманах брюк, заведомо зная, что нет. В качестве утешения нашла вместо шпильки жвачку. Развернула, сунула за щеку, хоть дыхание освежить в этой душной атмосфере чужого разгула. Окно никто и не подумал открыть — может, побоялись, что я попытаюсь позвать на помощь? Но сами же мне сказали, что здешние соседи ко всему привычные.