— Ну ладно, — выдохнула я. — Завтра увидимся?

— Обязательно.

Больше я его никогда не видела. Он неожиданно появился в моей судьбе и так же неожиданно пропал. Много раз я вспоминала о Дмитрии, пытаясь понять, кем он был: дьяволом-искусителем или ангелом-хранителем? Иногда я видела неподдельный интерес в его глазах ко мне как к женщине, и, поддавшись искушению, была готова упасть в его объятья, но в следующий момент он менялся и становился моим наставником.

В тот вечер, лежа без сна в постели, я впервые задумалась о том, что многие годы жила не как хотела, а как было принято. Уже засыпая, я дала себе обещание стать счастливой…

На следующее утро, еще не зная, что никогда его больше не встречу, я долго искала Дмитрия глазами, но единственное, на что наткнулся мой блуждающий взгляд — было перекошенное негодованием лицо моей подруги.

Она с вызовом подошла и презрительно посмотрела на меня так, что я даже поежилась от такого отношения.

— Нонна, мне кажется, я не могла ничем тебя обидеть за эту ночь. Мы вроде даже не виделись. Чем вызвано такое недовольство? — недоумевающе спросила я.

— Ты лицемерка!

— А ты, по-моему, обалдела! Ни с того ни с сего оскорблять меня! — обиделась я.

— Очень даже с того, — уверенно заявила Нонна.

Никогда прежде, несмотря ни на какие ссоры и разногласия между нами, она не говорила со мной таким тоном.

Я вдруг подумала, что подруга каким-то образом узнала о словах Фаины, которая отказалась продавать мне свои украшения, и поэтому злится, что я ей об этом не рассказала. Я поняла, что была неправа, поэтому решила во что бы то ни стало загладить свою вину.

— Нонна, ну я хотела тебе об этом сказать, но ждала удобного случая, — начала оправдываться я.

— Какого еще случая! Это же обман! — возмущалась подруга.

— Поверь, я не из злого умысла.

— Сама невинность! — продолжала злиться Нонка. — Только у тебя слова с делом расходятся!

— Нонночка, пойми, я тебя очень люблю, но как-то не смогла сказать об этом сразу.

— Еще бы! Если бы я не увидела все своими глазами, ты бы и сейчас продолжала это скрывать от меня.

Нонна была права, я бы ей так и не осмелилась передать слова Фаины. Но чтобы не расстраивать подругу, я продолжала настаивать на обратном:

— Почему ты обо мне такого плохого мнения? Я просто решила, что украшения тебе нравятся, и не стала тебя расстраивать.

Нонна уставилась на меня как на полоумную:

— Какие украшения?

— Ну ты же сама заговорила о… — начала я и поняла, что мы с Нонной говорим о совершенно разных вещах. Вот только о чем говорила Нонна, оставалось для меня загадкой.

— Почему ты так злишься? — осторожно спросила я.

— Не прикидывайся невинной овечкой. Я все видела, — опять накинулась на меня подруга.

— Ты, в конце концов, можешь объяснить, что произошло? — начала злиться я.

— Это ты должна мне объяснить, почему, приехав, плачешься о том, какой ужасный Антон, а сама спишь с малознакомым мужчиной?

— Что? — не поверила я своим ушам.

— Я вчера вечером, а точнее практически ночью, видела, как твой новый знакомый выходил из твоего номера.

Я моментально все поняла, единственное, не могла взять в толк, почему Нонку это так рассердило.

— Выходил. И что с того?

— Я за тебя переживаю, думаю, как помочь моей бедной подруге, которую мучает изверг-муж…

— Антон мне не муж, — подчеркнула я.

— Не перебивай, — махнула рукой Нонна. — И тут вижу, что совсем ты даже ни о чем не переживаешь. И это после слов Фаины, когда она рассказала нам, как Антон страдает! Да тебе надо было сразу лететь к нему, а ты стремглав полетела в постель к первому встречному.

— Во-первых, чтобы ты перестала набрасываться на меня, у меня не было секса с Димой. А во-вторых, с каких это пор твои симпатии на стороне Антона?

— А чем, если не секрет, вы занимались посреди ночи в твоем номере?

— Разговаривали.

Услышав мой ответ, Нонка трагически закатила глаза.

— Я уже вышла из того возраста, когда верю подобной чепухе. Обычно мужчина с женщиной ночами не разговаривают в номерах.

— А мы разговаривали, — продолжала доказывать я. — Не хочешь, не верь. Ты мне лучше объясни, за что накинулась на меня. Даже если бы я с ним спала, тебе какое дело?

— А такое, что человек страдает, а ты мало того что ведешь разгульную жизнь, так еще возводишь на него поклеп!

— Ты что, защитница прав человека?

— Не смешно, — отрезала Нонна. — Мне просто очень жалко Антона.

— А меня тебе не жалко?

— Нет. Я думала ты искренняя, а ты пустышка. Говоришь гадости про человека, который тебя любит, а сама в это время крутишь роман.

— Ну хватит, — прикрикнула я на подругу. — Хватит нести чепуху! Ни с кем я роман не кручу. И насчет Антона: он взрослый, умудренный опытом человек, который совершенно не нуждается в твоем сочувствии.

— Но ты хотя бы позвонила ему, — смягчилась Нонна.

— Я никак не возьму в толк: в тебе что, материнские чувства проснулись? Но Антон тебя старше и в сыновья не годится. Так что прибереги сопли для своих будущих малышей.

Нонка надулась и, откинувшись на стул, сложила на груди руки.

— Когда я вчера завозила деньги Фаине, она говорила с Антоном по телефону.

Услышав эту новость, я непроизвольно подалась вперед.

— Он спрашивал ее о тебе. Как твои дела, все ли у тебя хорошо…

— А он не спросил, на что я живу?

— Ты про деньги… — с упреком в голосе сказала подруга.

— Да, про деньги! Когда их у тебя нет, то начинаешь о них думать. Тебе это чувство малознакомо.

— Не надо на меня нападать, — огрызнулась Нонна.

— А на меня нападать можно?

Убедившись в безысходности нашего спора, Нонна обреченно вздохнула, давая понять, что мне бесполезно что-либо доказывать, и опустила глаза на руки. На пальцах у нее красовались два огромных шикарных кольца, которые она приобрела у Фаины.

— А что ты сказала насчет украшений? — вспомнив мои слова, поинтересовалась она.

«Так я тебе теперь и сказала!» — подумала я.

Если раньше меня мучили угрызения совести относительно того, что я нечестно поступаю с подругой, то теперь я даже была рада, что не успела сказать ей всей правды. Во мне проснулись низменные чувства, на которые, мне казалось, я вовсе не способна: злорадство и чувство мести.