– Ты сейчас на улице?

– Ну что-то типа того, отчасти да.

И даже абсолютно да.

– Я поняла… Во сколько ты появишься у меня с вещами?

Она тотчас же приняла мое приглашение и появилась у двери моей квартиры в конце вечера, нагруженная двумя огромными чемоданами, которым было довольно сложно отыскать место в маленькой студии.

– Ну ладно. Я знаю все, что ты скажешь.

– Да? И что же я скажу? – пошутила я.

– Что я величайшее ничтожество. И ты будешь права десять тысяч раз.

– Располагайся! – предложила я.

Я ее не осуждала, к тому же это внезапное вторжение принесло мне максимум пользы. Я больше не могла находиться наедине со всеми своими вопросами и проблемами.

Билеты на прямые поезда до Сен-Мало на сегодня оказались распроданы. В атмосфере веселого общения, которого у нас не было, наверное, со времен студенческой учебы, мы провели весь вечер, занимаясь тем, что размещали Соню в моем захламленном жилище. Я забавлялась, глядя на ее откровенно кричащее сексуальное нижнее белье, она смеялась над моими хлопчатобумажными трусиками. Мы валялись, как два подростка, на кровати, нежась в потерянной беззаботности того счастливого возраста.

– Ты знаешь… – наконец рискнула она произнести негромко, глядя, как и я, на потрескавшийся потолок. – Я не представляю, когда смогу снова снять себе квартиру. И даже если он будет согласен, я не уверена, что хочу прямо сейчас броситься с головой в совместную жизнь с Франсуа.

Расшифровка: возможно, я обоснуюсь на некоторое время у тебя.

– Я знаю, Соня. Оставайся здесь.

Она приняла мое предложение с благодарной улыбкой, и мы больше не говорили об этом. Доказательство того, что один порыв великодушия стирает всю горечь обид. Забыты все наши трудности и небольшие предательства. Наша дружба восстановлена, почти такая же безупречная, как в тот день, уже целую вечность назад, когда мы сидели рядом в амфитеатре на истории, в Нантре.

Так как Соня весь вечер висела на телефоне, болтая со своим новым возлюбленным, я залезла в Интернет, решив поискать еще одного интересующего меня человека: Роже Лебурде. Само собой разумеется, что в Сети было не слишком много информации о мужчине, исчезнувшем более тридцати лет назад, в те времена, когда Интернет назывался Arpanet и когда еще даже не было отправлено первое электронное сообщение.

Однако, к счастью, довольно долго переходя от ссылки к ссылке, я обнаружила, что компания Барле недавно отсканировала почти все свои архивы. К ним можно было получить доступ посредством небольшой оплаты. Таким образом, за один евро девяносто девять центов я смогла ознакомиться со статьями «Океана», местной справочной ежедневной газеты запада Франции. Я навела справки о выпусках от 25 декабря 1971 года, даты, когда была сделана фотография у елки, до 11 марта 1972 года, дня, когда Дэвид и Эмили Лебурде оказались зачислены в Сен Броладр. Едва я нажала на кнопку запуска поиска, как тут же выпало более полудюжины совпадений, все датируемые февралем 1972 года. Первое из списка – элементы располагались в хронологическом порядке – ссылалось на газету с рубрикой происшествий в издании «Сен-Мало и район», опубликованное 11 февраля 1972 года.

Трагедия произошла прошлой ночью в старом квартале Сен-Энога в Динаре. Роже Лебурде, главный редактор газеты «Изумруд», скончался вместе со своей супругой Ноэль после взрыва, а затем пожара, которые уничтожили их виллу, выходящую на пляж. Ведущееся расследование должно установить причину зловещей трагедии, но по первым проанализированным уликам на месте трагедии, собранным полицией Динара, уже выяснилось, что скорее всего утечка газа, которая привела к взрыву, была организована преднамеренно. Действительно, никакого износа в оборудовании жилища не обнаружено. При условии подтверждения версии официальными органами есть подозрение на попытку суицида. Единственная утешающая новость в этой печальной картине касается детей супружеской пары. Дэвиду (3 года) и Эмили (2 года) удалось вовремя убежать из горящего здания на улицу, где их подобрали соседи. Больше подробностей в наших следующих выпусках.

Местный журналист, написавший эту статью, воздерживался от всяких размышлений, касающихся мотива, который мог бы привести Роже Лебурде к сведению счетов с жизнью. Так же, как и его коллеги по перу в последующих статьях, которые ограничивались только тем, что подтверждали версию суицида, по-прежнему по данным из полицейских источников.

«Океан», «Океан»… Я возвращалась к названию журнала, как к клубку шерсти, убежденная, что, потянув за правильную ниточку, приду к началу решения задачи.

– Альбана! – закричала я внезапно во весь голос. – Альбана Леклерк!

Со времени моего ухода из Б‑ТВ я не поддерживала никаких контактов с журналисткой, которую Дэвид на несколько дней сделал моей наставницей. Сейчас я вспомнила, каким образом мне представили Альбану: «Ее отец управлял «Океаном» от имени группы компании в течение двадцати лет». Без сомнения, господин Леклерк знал лично того, кто должен был являться его основным конкурентом.

Я незамедлительно отправила эсэмэс Альбане, которая после довольно прохладного приема в конце концов уступила и согласилась на недолгую встречу следующим утром в ближайшем к башне Барле кафе с символичным названием «Сен-Мало».

Возвращение в эти стены на самом деле не доставило мне никакой радости. Альбана, верная своему вечно воинственному образу, ждала меня за столиком, с хитроватым видом, несмотря на ранний утренний час, потягивая из кружки пиво.

– Должно быть, тебе действительно очень нужна эта информация, если ты подала признаки жизни спустя столько времени…

Я проигнорировала ее небольшую провокацию и сразу же протянула распечатку статьи, которая меня интересовала.

– И что теперь? Предположительно, я должна знать этих людей?

– Ты нет. Но я думала, что твой отец…

– Мой отец – ублюдок, – резко оборвала она меня со своей обычной прямотой, – и он умер от рака десять лет назад.

Я лучше поняла ее дерзкие повадки, ее обычно мужское поведение и ее неврозы, среди которых запоздалая анорексия, от которой она страдала, была всего лишь наиболее очевидным их проявлением.

– А… Мне очень жаль.

– Для этого нет никакого повода.

Казалось, она пожалела о своем агрессивном тоне и спросила меня, внезапно став более приветливой:

– Что ты хочешь знать на самом деле?

– Я подозреваю, что ты никогда не пересекалась с господином Лебурде…

– Да, подтверждаю это.

– …потому что он умер задолго до твоего рождения. Но я спрашивала себя, не слышала ли ты между делом что-нибудь по поводу покупки «Изумруда» Андре Барле?

Ее взгляд, всегда такой решительный, на мгновение потерялся за витриной, где-то на вершинах башни Барле, там, где она скрывалась в небе.