Человек детектива и мать с дочкой сели в машину и помчались. Дина проснулась и тихонько прошептала:

– Я знаю, кто ты. Ты моя мама, приехала, чтобы забрать меня с собой.

Вероника надела на девочку платье, себе нахлобучила на голову шляпу. Доехали до парка, там их ждала другая машина, пересели в неё. Затем и эту машину поменяли. Два часа ездили по городу и заметали следы. Проехали через Чайнатаун, китайский торговый квартал, где круглосуточно идёт торговля. Продаются лекарственные травы, растения, животные, одежда, можно узнать свою судьбу у предсказателей и астрологов. Но Вероника никогда не нуждалась в предсказателях, она сама творила свою судьбу.

Она меняла шляпки и кофточки. Наконец, решили, что оторвались от погони, и поехали по направлению к соседней стране. В последней машине рядом с Вероникой сидел частный детектив.

Добрались до границы с Сингапуром около десяти вечера, благополучно миновали пропускной пункт. В одиннадцать ночи были в аэропорту, билеты ожидали у стойки регистрации. Вероника расплатилась с полковником-пенсионером, заплатив ему пятьсот долларов, больше он не взял. Детектив пожелал на прощание счастья с вновь обретенной дочерью. Удача сопутствовала ей, послав полковника, без него похищение не было бы возможным.

У Дины не было обуви, и Вероника всюду несла дочку на руках. В магазине аэропорта купила для девочки пляжные шлепанцы, ничего более подходящего там не нашлось. Мать и дочь прошли без препятствий таможенный досмотр, ночью в самолете спали. На следующее утро Алан уже встречал их в аэропорту Дохи. Дина с первого же дня стала говорить ему дадди – папа по-английски.

Кстати, все предосторожности с переодеванием и сменой машин оказались напрасными. Эдвин настолько растерялся, когда узнал, что украли его дочь, что в полицию обратился не сразу. Первым делом он позвонил на Филиппины маме, затем Алану. Впрочем, Вероника сделала правильно, что улетала из Сингапура, а не из Куала-Лумпур, лучше было на всякий случай обезопасить себя.

Эдвин вместе со своей матерью звонили в Доху, говорили Веронике и Алану, что те поступили нечестно, украв дочку. Вероника, смеясь, отвечала бывшему мужу:

– Помнишь то утро, когда ты врал мне про дождь? Я в это время находилась в гостинице рядом с твоим домом. Ты смеялся надо мной, теперь пришла моя очередь. Я по закону забрала моего ребенка, и теперь ты мне ничего не сможешь сделать.

Эдвин спрашивал:

– Можно мне приехать и повидать дочь?

– Никогда в жизни, – отрезала Вероника.

Через две недели Алан поменял номер телефона. Они боялись, что Эдвин приедет в Катар или его друзья захотят украсть Дину. Но Вероника зря опасалась, у бывшего мужа на такой шаг не нашлось смелости.

Позвонил адвокат из Манилы, поздравил Веронику с возвратом дочери. Сказал, что скоро будет повторный суд по поводу протеста филиппинской стороны. Не хочет ли его клиентка, чтобы он, адвокат, участвовал в этом суде? По этому поводу он просит гонорар. Вероника смачно выругалась по-английски и послала адвоката подальше.

Но на этом история с похищением ребенка не закончилась. Центральные филиппинские газеты напечатали, а некоторые арабские перепечатали статью – интервью с Эдвином: «Русская террористка ворует детей».

В газете писали, что бывшая жена работника посольства, уважаемого всеми господина Эдвина… совершила террористический акт. Когда господин Эдвин… был на работе, она ворвалась в квартиру вместе с тремя вооруженными до зубов мужчинами, схватила рыдающую девочку и потащила её с собой. Внизу их ждала бронированная машина, охраняемая мотоциклистами. Служанка пыталась бороться и защитить ребенка, но её избили до крови. Описывалось, каким любящим и внимательным отцом является работник посольства. Журналист закончил статью словами о том, что все родственники и знакомые выражали свое сочувствие, на Филиппинах – матери Эдвина, в Малайзии – ему самому: на какой ужасной женщине он был женат.

Как бы там ни было, Дина жила вместе с матерью и новым отцом. Для неё приготовили отдельную комнату с нарядной детской мебелью, купили игрушки, одежду. Девочка была невысокого роста с типично филиппинской внешностью: черные жесткие волосы, раскосые тёмные глаза. Правда щечки больше не были такие пухлые, как в младенчестве. Характером она походила на отца: молчаливая, спокойная, послушная.

Вероника читала дочери книжки, учила, как нужно правильно пользоваться вилкой-ножом, сидеть за столом с прямой спиной. Она была строгой, заботливой матерью и пыталась поучать дочку точно так же, как раньше её воспитывала бабушка. Конечно, Вероника любила Дину, но у неё не получалось быть с ребенком просто нежной и весёлой. Самое главное, по мнению Вероники, в воспитательном процессе было, чтобы дочка слушалась и выполняла все требования, соблюдала правила поведения.

Наблюдательный человек заметил бы как по-разному русские женщины и Вероника относятся к своим детям. Соберется компания, детишки играют, женщины обсуждают животрепещущие темы – от высказываний политического деятеля до фасона модных платьев. Подбежит чей-то ребенок к матери, залезет к ней на колени или повиснет у неё сзади на шее: малышу требуется подзарядка энергии. Женщина, не отрываясь от разговоров, обнимет, поцелует, погладит ребенка – и всё, он снова готов прыгать и скакать.

Дина подходит тихонько, молча стоит возле матери. Вероника заботливым голосом скажет: пойди, покатайся вон на тех качелях.

Конечно, она погладит девочку по головке, поцелует в щечку. Но такое впечатление, что делается это для окружающих. Глубокой, внутренней, можно сказать чокнутой любви (когда хочется схватить крошку, целовать его, тетешкать, говорить ему «муси-пуси», радоваться от этого и смеяться вместе с ребенком) у Вероники нет. Может, эта любовь появится потом, кто знает? Возможно, она истратила весь запас своих чувств на представителей противоположного пола?

Сейчас, когда Вероника стала замужней женщиной, мужчины-холостяки перестали с ней заигрывать, подшучивать. Ей оказалось трудно жить без постоянной подпитки мужским восхищением и вниманием. Череда мужчин сделала её зависимой от бурных эмоций, это было для Вероники чем-то вроде наркотика. Она привыкла быть в центре внимания, рассказывая подругам о том, что с ней происходит. Спрашивала совета, все помогали ей, интересовались её жизнью. Если говорить языком биоэнергетики, Вероника, вызывая интерес к своей особе, получала от друзей запас энергии. И вдруг наступили простые семейные будни.

Казалось бы, теперь живи и радуйся, не нужно больше ни за что бороться, но с Вероникой стали происходить непонятные метаморфозы. Раньше она тратила все свои силы на поиски мужа, работы, возврат ребенка, вкладывала много энергии, чтобы достичь желаемого. Достигнув нужных целей, приобретя положение в обществе, Вероника заскучала и начала зазнаваться. В разговорах с женщинами стала делать вид, что забывает русский язык, начинала говорить с ними по-английски. А потом извинялась:

– Ой, я совсем забыла, что разговариваю с русскими.