Возможно, более гибкая и демократичная система вызывала бы большее доверие между законодательной и исполнительной властью и, не причиняя вреда армии, действовала в ее интересах.

В период между 1872-м и 1876 годами Мольтке, на случай войны, планировал наступление на Францию из Лотарингии. Он не сомневался, что Швейцария будет сохранять нейтралитет и что Франция, опасаясь вмешательства Британии, откажется от наступления через Бельгию. Поскольку Франция постепенно накапливала силы, Мольтке временами оценивал теоретические преимущества от превентивной войны, но позиция Бисмарка по этому вопросу не вызывала сомнений, и все осталось на уровне теоретизирования.

После встречи в Берлине Россия чувствовала обиду и неудовлетворение. В течение нескольких последующих лет она подтянула армии к западным границам. Одновременно Франция укрепила пограничные крепости Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор, соединила их дополнительными внешними фортами, создав труднопроходимый барьер.

В 1879 году император, благодаря сообщению Мольтке о передислокации русских сил, перестал сопротивляться и согласился с предложением Бисмарка об альянсе с Австрией.

IX

В 1879 году к Мольтке обратился крестьянин с просьбой уговорить императора немного уменьшить бремя военных расходов. Мольтке ответил, что любая война, даже победная, оборачивается горем для народа и даже император не в силах помешать этому. Это станет возможным, только когда народы научатся лучше понимать друг друга, а для этого надо воспитывать высоконравственных и верующих людей. Но нам не удастся дожить до такого времени. Примерно в том же духе Мольтке ответил профессору конституционного права из Гейдельберга, когда тот выступил в поддержку международной организации и международных законов. Вечный мир, написал Мольтке в ответ на полученные от профессора книги, это мечта, и далеко не прекрасная мечта, а война – это звено в Божьем упорядочении мира. Международные соглашения никогда не будут иметь законной силы, и лучшее, что может сделать война, так это как можно быстрее уладить споры всеми возможными законными способами.

Как-то Гинденбург заметил, что, как старый солдат, он не верит, что существует какая-то реальная замена войны. То же самое мог бы сказать и Мольтке. Генеральный штаб признавал единственный принцип: si vis pacem, para bellum[11].

В 1879 году Генеральный штаб приступил к разработке двух планов наступления, против Франции и России. Усиление Франции оставляло меньше шансов на быстрый успех. Быстрые решения и короткие войны – вот идеал, к которому всегда стремился Мольтке, слишком хорошо знакомый с ужасами войны. Поэтому план развертывания предусматривал оборонительные бои на востоке (в случае необходимости был возможен отход к правому берегу Рейна в районе Майнц – Франкфурт) и совместное с Австрией наступление на западе с пятисоттысячной армией. Тогда, если Франция двинется через Бельгию, предполагалось встретить ее удар в низовьях Рейна и оттеснить к датским границам. Теперь и Бельгия прибегла к всеобщей воинской повинности и принялась за строительство системы фортификационных сооружений. Мольтке рассчитывал на помощь со стороны Италии при отражении удара с запада. Шесть итальянских корпусов должны были быть переброшены через Альпы в верховья Рейна.

В 1882 году армия получила первое серьезное пополнение. Были сформированы тридцать четыре новых батальона, сорок полевых батарей и два батальона тяжелой артиллерии. Спустя шесть лет армия пополнилась пехотными батальонами и двадцатью тремя батареями. Появилось два новых армейских корпуса, 16-й и 17-й, а в 1884 году, по примеру французов, были сделаны первые аэростаты, которые располагались прямо над Генеральным штабом.

В 1887 году Мольтке внес предложение совместно с Австрией выступить против России. Бисмарк счел это предложение «преждевременным». Канцлер полагал, что желание Генерального штаба начать превентивную войну вытекает из атмосферы, которой пропитано это учреждение, и со своей стороны посчитал такой шаг слишком опасным для Германии. Вставал единственный вопрос: что же произойдет, когда у вас будет энергичный начальник штаба в сочетании со слабым, некомпетентным монархом и канцлером без политических перспектив и без властных полномочий?

Когда Бисмарк писал эти строки, уже был заложен фундамент для подобного развития событий.

Начиная с 1882 года стареющий Мольтке, неоднократно обращавшийся с просьбой об увольнении, зачислил на службу в качестве генерал-адъютанта и заместителя генерала Вальдерзе. Однако Мольтке, этот морщинистый старик, ему уже было около девяноста лет, был все еще хозяином красного дома на Кенигсплац. Все, кто видели его идущим в Тиргартен в длинной генеральской шинели и фуражке, вполне могли принять его за какого-то философа древности. Он давно уже был одинок. В 1868 году умерла его жена, которую он любил больше всего на свете. Спустя двадцать лет он похоронил двух императоров, старого императора и несчастного, обреченного Фридриха, защитника германского либерализма.

1 августа 1888 года новый император Вильгельм II удовлетворил просьбу Мольтке об отставке. Мольтке уехал в Крейсау, в поместье своего племянника Вильгельма фон Мольтке. Однажды, в самый мрачный для Германии час, внук Вильгельма скажет, что тот дух, которым были отмечены последние годы жизни Гельмута фон Мольтке, был духом мудрости, великодушия и здравого смысла.

Эксцентричный, тщеславный и слабохарактерный новый император вызывал у Мольтке предчувствие, что Германию ждут тяжелые времена. В одной из последних речей в рейхстаге (он произнес ее в 1890 году) Мольтке вновь заговорил о неизбежности большой войны. Если вспыхнет война, повисшая словно дамоклов меч над головой немецкого народа, то трудно предсказать, каким будет конец, поскольку в ней примут участие самые сильные мировые державы. Ни одну из них нельзя уничтожить в одиночку. Война может продлиться семь, а может – двадцать лет. И горе тому, кто разожжет в Европе пожар. Картина короткой войны постепенно исчезала. Старик видел острее современников, хотя его глаза начали тускнеть.

Весной следующего года Мольтке нанес визит в Берлин. Утром 24 апреля он посетил заседание верхней палаты, а вечером слушал музыку в компании гостей. Почувствовав усталость, он вышел в соседнюю комнату. Один из племянников, заметив, что дядя слишком долго не возвращается, пошел выяснить, в чем дело. Он нашел дядю сидящим в кресле. Тот еще дышал, но уже не мог говорить. Мольтке перенесли в его комнату и положили на кровать. Последний вздох, и его не стало.

I

На пороге нового столетия появился роман под названием «Йена или Седан»[12], написанный молодым малоизвестным автором Францем Адамом Бейерлейном. Книга затрагивала остросовременные вопросы и, хотя не обладала литературными достоинствами, вызвала значительный интерес.

Шарнхорст, Гнейзенау и Бойен настаивали, что армия должна быть школой нации, но теперь люди начали отклоняться от многих постулатов, на которых строилась армия, и это, как показал в своей книге автор, не могло не сказаться на морали. Повествование представляет историю вымышленного 8-го полка полевой артиллерии, офицеры которого, по большей части карьеристы, не слишком задумывались об истинном характере своих обязанностях и относились к ним как к скучной, рутинной работе. Среди них были бездельники, пижоны и вольнодумцы. Командир полка, гуманностью и выдержкой напоминавший Мольтке, производил впечатление безнадежно устаревшего человека. Единственный полковой идеалист пустил себе пулю в голову. Человек, который вынашивал в сердце идею реформирования и понимал, что старая система образования ведет в никуда, вышел в отставку и занял пост в военной промышленности. Там, по крайней мере, знали, как следует использовать его профессионализм. И последний, не менее типичный пример. Высокомерие одного из молодых офицеров буквально загоняет младшего капрала Вогта в ряды социалистов.