* * *

Секретарь нашей редакции, которой я сообщила о якобы приключившейся со мной болезни, никак не прокомментировала новость. Но от ее профессиональной сдержанности легче мне не стало. У нас очень напряженный график работы, и даже небольшая простуда редактора всегда оборачивается серьезной проблемой для всех сослуживцев. Клятвенно себе пообещав как можно скорее разрулить навалившиеся на меня проблемы, а потом совершить трудовой подвиг, я открыла дверь ожидавшего меня канареечно-желтого «Ford’а».

– Куда едем, девушка?

Я назвала приветливому симпатичному таксисту адрес нотариальной конторы, в которой работала моя приятельница, и вздохнула.

Недолго меня радовала моя красавица-машинка. Придется ее отдать наглому шантажисту, через час все документы будут оформлены, вечером Вадик заберет мой джипик. Конечно, это глупо – шантажист не угомонится и будет продолжать тянуть деньги. Но это единственное, что я могу сделать для Вадика. Несмотря на то что я не хочу жить с этим мужчиной, я просто не могу бросить его в беде. Меня так воспитали. Так воспитали?..

Да нет, не надо врать самой себе. Меня ведь на самом деле воспитывали совсем по-другому…

Перед моими глазами вдруг возникло красивое, чуть постаревшее лицо отца.

Я горжусь своим папочкой. Он – из того Советского Союза, в котором было не только тупое хождение строем, но и искренняя любовь к своей стране, к людям, а еще отзывчивость и порядочность. Впрочем, отец не любил говорить на эти темы, смущался. Но его дела и поступки всегда были красноречивее любых слов. Мамочка рассказывала, что еще до моего рождения отец работал в Эфиопии, где свирепствовал голод. Не задумываясь, папа передавал свой дипломатический паек темнокожим деткам с раздутыми от голода животиками. Мама ругалась: часто им самим было нечего есть. А папа ее стыдил, говорил, что они взрослые люди и должны потерпеть, потому что им проще, чем маленьким детям, пытающимся выжить в череде постоянных военных переворотов, при отсутствии элементарной медицинской помощи и самых необходимых продуктов…

Я представила, как буду объяснять папе, что мне нужны старенькие «Жигули».

Наверное, можно сказать, что я разбила свою машину и она не подлежит восстановлению.

Можно… Только вот… Кому я буду дурить голову? Моему любимому дорогому родному папочке… Он всегда учил меня ответственности. Говорил, что самое главное – чистая совесть. И что за свои ошибки надо платить самому, не перекладывать собственную вину на чужие плечи.

И вот я, его дочь, устроила такое… Сбила девушку, оставила ее умирать, прячусь, скрываюсь, все что-то выгадываю, чтобы и самой чистой выбраться из этой грязной истории, и любовнику помочь…

Нет!

Нет… Я не смогу… Не хочу брать грех на душу. Я сама за все должна отвечать. И буду отвечать. Да, у меня маленький ребенок. И даже мысли о расставании с Юлькой сводят меня с ума. Но я думаю, когда дочь вырастет, то прекрасно поймет, почему я была вынуждена ее оставить. А может, меня еще и не посадят. Никаких проблем с законом у меня до недавних пор, естественно, не было. К женщинам, имеющим на иждивении малолетних детей, насколько я знаю, законодательство лояльно. Конечно же, обсуждать это с Вадимом бессмысленно, он никогда мне не позволит идти в милицию. Значит, просто не стоит ставить его в известность.

Надо действовать самостоятельно. Я уже большая девочка. И сама должна принимать решения. Хватит прятаться за спины родителей и своих мужчин, это просто стыдно!

Я повернулась к таксисту и выпалила:

– Знаете, нет! Я передумала! Мы с вами поедем по другому адресу!

– Любой каприз, – мужчина приветливо улыбнулся. – Я уже привычный. Девушки часто меняют маршрут. Куда теперь?

Я задумалась. Наверное, мне надо отделение милиции, которое находится возле того ресторана. Но он же располагается за городом, и ничего похожего на административные здания я в том районе не припоминаю, мы свернули с трассы и углубились в лес… Хотя, конечно, должна же эта территория относиться к какому-то милицейскому ведомству. Жаль, что у меня нет знакомых милиционеров, которые бы могли подсказать ответ на этот вопрос. Впрочем, у меня-то нет. Но я знаю, у кого знакомых в милиции – полным-полно! Только бы Арина Иванова находилась теперь в Москве! Она, в принципе, любит уезжать куда-нибудь к теплому морю и там совмещать приятное с полезным, полдня поджариваться на пляже, а остальное время бодро выстукивать на ноутбуке главы своих романов. Только бы мне повезло…

Я достала из сумочки мобильный, нашла в книжке номер Арины и с замирающим сердцем нажала на кнопку вызова.

– Дарья Владимировна? Здравствуйте!

Голос у Арины был сонным-пресонным. Ничего удивительного, большинство наших авторов – хронические «совы», отправляющиеся в постель только под утро. Лишь один писатель, сотрудничающий с издательством, является «жаворонком», он пишет с утра и только до обеда, объясняя это тем, что если поработает вечером, то потом ему всю ночь снятся герои книги, которые жалуются на свою несчастную судьбину и норовят безжалостно снять с автора скальп. Кстати, пишет он шикарно, душевно, с надрывом, даже не верится, что писатель на самом деле весь такой из себя правильный, не пьет, не курит, занимается спортом и при этом еще является прекрасным семьянином. Этот писатель исключение. А, как правило, наши авторы ведут не самый правильный образ жизни. Редко кто из творческих людей устоит перед соблазном допинга…

– Дарья Владимировна, – Арина сладко зевнула. – В чем дело? Я все помню, мне сдаваться еще через две недели. Роман будет готов в срок, дело движется к финалу. Или что-то изменилось? Дарья Владимировна?

– Ничего не изменилось, – я невольно поморщилась. Не люблю обращение по имени-отчеству, но в издательстве так принято. Хотя очень часто творческие отношения с авторами у многих редакторов перерастают в приятельские. Я сама люблю с некоторыми писателями посидеть в кафе или сходить в кино, они очень интересные люди, и мне нравится говорить с ними не только о работе. Но эта корпоративная этика… Пару раз я пыталась общаться с авторами просто по именам, но наши девчонки посоветовали мне не проявлять излишнюю демократичность и в конце концов убедили в том, что в интересах дела соблюдать некоторую дистанцию. Но мне все равно было некомфортно, когда та же Арина, которая старше на пять лет, величала меня по имени-отчеству.

Я продолжила:

– Арина, у меня не рабочий вопрос, а личный. Скажи, ты сейчас в Москве? Я бы хотела с тобой срочно встретиться. Можно подъехать, если ты не против?

– Да, я в Москве. Живу возле станции метро «Щелковская». Конечно же, приезжайте.

– Отлично! Я уже в пути. До встречи!

– Только я предупреждаю, – Арина опять зевнула. – У меня бардак, и из сладкого ничего нет, я на диете.

Я невольно улыбнулась. Какая диета! Арине бы попитаться пару месяцев тортами и отбивными из свинины, может, хоть тогда бы на человека стала похожа. Впрочем, ей идет ее нездоровая худоба. Ей вообще все идет… Эксцентричная, нервная, жгучая брюнетка с гривой длинных густых прямых волос, она обожает яркие наряды, красные платья с волочащимся по полу подолом, шляпки с сеточками, боа… Когда она появлялась в издательстве, мне все время казалось, что в наших стенах обосновалось целое варьете. Но тем не менее Арина умудрялась не выглядеть вульгарной. Подозреваю, Грета Гарбо и Рената Литвинова обзавидовались бы, увидев нашу Арину. Она курила сигареты в длинном мундштуке с таким шиком, что все сотрудники издательства, не сговариваясь, бросали работу и торопились хотя бы одним глазком взглянуть на Арину. Эта женщина сама по себе была явлением, произведением искусства, диковинной птицей, раритетом, артефактом… Тем нелепее смотрелись ее спутники, какие-то постоянно взопревшие (от любовного томления, что ли?) милицейские чины. Их симпатия к писательнице была для меня лично большой загадкой. Потому что Арина писала для женщин и о женщинах. Ее героини априори всегда были положительными персонажами, стойко переносили удары судьбы, лихо разделывались с бандитами и в финале всегда находили свое женское счастье с красивыми брутальными нежными и богатыми мачо. Сотрудникам милиции в романах в лучшем случае отводилась роль статистов, а, как правило, Иванова обрушивала на них всю свою саркастическую иронию. Тем не менее дяденьки из милиции и следователи ее обожали, рассказывали о своих суровых производственных буднях, приносили уголовные дела, считали за честь проводить ее куда угодно. Парни из мужской редакции даже как-то сказали мне, что Арина приходила к нам в обществе не кого-нибудь, а генерала, они это поняли по каким-то слишком уж широким лампасам на форменных брюках и крупным звездам на погонах.