он вспомнил эпизод из времен революции, когда патриарх Русской православной церкви возгласил анафему советскому правительству и призвал всех верующих сопротивляться ему всеми возможными средствами. У советского правительства не оставалось иного выбора, как объявить войну церкви.

В этом месте переговорного процесса обсуждение основополагающих вопросов было завершено, и началось обсуждение «деталей». Сталин опять заставил Хопкинса оправдываться, заявив, что британское правительство не желало решать польский вопрос. Как это можно было объяснить, если британцы настаивали на включении в новое правительство одного из ведущих представителей реакционной польской группировки в Лондоне Янковского, который стоял во главе подполья в Польше. Хопкинс отрицал, что американское правительство имеет намерение ввести в состав польского Временного правительства членов правительства в изгнании в Лондоне. Это, как сказал Сталин, было «очень хорошей новостью». Хопкинс продолжил развивать тему. Он убеждал Сталина, что Трумэн не собирался назначать даже для консультаций кого-либо, кто был против решений Ялты. Более того, «президент Рузвельт и президент Трумэн всегда выступали за то, что члены нынешнего варшавского правительства должны составлять большинство нового Временного польского правительства». Это было так. Но, признав это, Хопкинс, должно быть, надеялся, что Сталин пойдет на уступки.

Хопкинс обратился к Сталину с предложением не решать заранее, какое количество новых кандидатов, не принимавших участие в работе правительства в Варшаве, могут быть избраны в польское Временное правительство. Пусть этот вопрос, настаивал Хопкинс, будет решен в процессе консультаций на заседании трехсторонней комиссии (Молотов, Гарриман, Кларк Керр). Тем самым он отказывался признавать югославский прецедент, но намеревался спасти от роспуска комиссию, занимавшуюся формированием Временного польского правительства. Сталин заявил, что на следующей встрече будет предпринята попытка договориться о будущих кандидатах.

Хопкинс поспешил сообщить президенту, что «дело выглядит так, что Сталин готов вернуться к выполнению крымских соглашений и разрешить группе польских представителей приехать в Москву, чтобы провести консультации с комиссией».

Основываясь на заверениях Сталина, что Польша, будучи дружественной страной, станет свободной и независимой, и оставив открытым вопрос о распределении постов в реорганизованном правительстве и о властных полномочиях его членов, Хопкинс выдвинул свое предложение в последующих переговорах с Молотовым и Сталиным. На встрече стоял вопрос о независимых польских лидерах, частично лондонских, частично уже находившихся в Польше, которых следовало пригласить в Москву для переговоров с комиссией. Был представлен список видных деятелей. Стремясь обеспечить представительство в правительстве всех польских политиков, придерживавшихся демократических взглядов, Хопкинс обратился за помощью к американскому и британскому послам и в Госдепартамент. 31 мая прошла пятая встреча, и соглашение по кандидатурам было достигнуто.

Хопкинс сразу же телеграфировал президенту: «Это, я полагаю, список, который может удовлетворить всех заинтересованных лиц, и было бы желательно, если бы вы одобрили его. Если вы согласны с ним, то в таком случае должны немедленно обратиться к Черчиллю, чтобы и он одобрил это соглашение, а также организовать встречу американского представителя при польском правительстве в изгнании в Лондоне с его премьер-министром Миколайчиком с целью заручиться его согласием». Следуя рекомендации Госдепа, президент поддержал переданный Хопкинсом список кандидатов в члены правительства, сразу же получив поддержку Черчилля. Соглашение, достигнутое при посредничестве Хопкинса, было, как казалось президенту, шагом в верном направлении. Об этом он сказал премьер-министру, надеясь, что последующие действия будут предприняты как можно быстрее. Но сделает ли Черчилль все возможное, чтобы убедить Миколайчика, которому был также передан список кандидатов, помочь в реализации плана Хопкинса?

Позднее Черчилль вспоминал, что именно Хопкинс, которому была оказана необходимая поддержка, вывел переговоры из тупика. Черчилль и Трумэн отправили послание Сталину, в котором говорилось об их поддержке соглашения.

Ответ Миколайчика был положительным, но настороженным. Он сказал, что принимает приглашение участвовать в московских переговорах под эгидой трехсторонней комиссии. Он высказал свое мнение о кандидатах. Его удивило отсутствие в списке представителей двух наиболее влиятельных политических партий — Христианской трудовой партии и Национально-демократической партии. И он настоятельно потребовал обратиться к Сталину с просьбой включить в список их лидеров. В заключение он сказал, что не надеется на положительный результат проводимых консультаций, так как полагал, что русские под давлением обстоятельств вынужденно пошли на временные уступки. В дальнейшем они намеревались осуществить свои истинные намерения при формировании нового правительства.

В посланиях, отправленных министерством иностранных дел Великобритании в британское посольство в Москве, в которых говорилось о соглашении между Сталиным и Хопкинсом, присутствовала та же нота пессимизма. Было высказано твердое убеждение, что никакого прорыва в предварительных переговорах не состоялось, поскольку советское правительство не позволит, чтобы эти переговоры привели к формированию такого польского правительства, в котором большинство имели бы независимые кандидаты. Тогда они смогли бы проконтролировать проведение выборов. 5 июня, в то время как Хопкинс и Гарриман в американском посольстве обсуждали результаты переговоров, Трумэн обратился к ним с просьбой убедить Сталина согласиться на небольшие изменения в списке, которые вызвали бы положительную реакцию среди польских кругов за границей. Президент полагал, что Хопкинс «сработал на отлично», и сказал ему об этом.

В своей последней беседе со Сталиным Хопкинсу удалось добиться некоторых уступок. Оба собеседника согласились с тем, что комиссии следует выслать приглашения лицам, вошедшим в исправленный список. Хопкинс предупредил, что решения трехсторонней комиссии должны приниматься единогласно.

Президент и Государственный департамент вздохнули с облегчением — наметился выход из польского болота. Они были довольны дружеским расположением Сталина.

Что получил Хопкинс от Сталина? Тот дал заверения в следующем. Во-первых, советское правительство не собирается вмешиваться в польские дела. Во-вторых, оно не против включения независимых политических лидеров в польское правительство. В-третьих, советское правительство вместе с американским и британским правительствами совместными усилиями поможет реорганизованному польскому правительству провести свободные выборы и обеспечить соблюдение личных прав и свобод.

В ответ на это Хопкинс согласился с тем, что, во-первых, только те поляки, кто признали ялтинское соглашение, будут приглашены для консультаций в трехстороннюю комиссию. Во-вторых, советское правительство оставляло за собой право контролировать результат выборов, поскольку все члены трехсторонней комиссии должны были одобрить любое соглашение польской комиссии (в случае если оно не будет достигнуто, Красная армия и коллаборанты варшавского режима могут продолжить осуществлять свой контроль). В-третьих, члены кабинета в Варшаве должны были занять доминирующее положение в реформированном правительстве. Также Хопкинс не стал выступать против двух мероприятий, которые советское правительство предприняло самостоятельно. Это была передача полякам части его зоны ответственности в Германии и подписание договора с варшавским режимом.

Насколько выборы будут свободными и честными, напрямую зависело от доброй воли советских властей. Это был единственный путь, следуя по которому польский народ мог повлиять на состав своего